однажды, поэтому их служба легка. Если, позволив им думать только о пресыщении и сладком покое, не упражнять в стрелянии из луков, то в чем будет состоять их обязанность?" Хэнаньский тун-цзюнь-ши по имени Цзун-сюй сделан чиновником цан-чжи-чжен-ши{444}. "В бытность твою в Хэнане в должности тун-цзюнь, — сказал ему император, — ты доносил мне о выгодах и вреде, зависящих от поправки берегов Хуан-хэ, и твое донесение совершенно было согласно с моим мнением. Заботясь о народе, я беспрестанно посылаю туда чиновников, но они, с общего между собой согласия, делают злоупотребления. Они не помышляют о сем деле заблаговременно, а когда наступит время, то с поспешностью собирают рабочих людей и оброки. От сего траты бывают чрезмерны. Сей вред немаловажен. Вельможа! Принявши на себя государственное правление (цань-чао-чжень), тебе надлежит уничтожил, все злоупотребления и предпринимать все полезное". Император говорил еще к старшему чиновнику чэн{445} по имени Ши-цзюй: "Нюйчжисцы, получая вдруг высокие должности, не разумеют трудностей и бедствий народных. Но ты и подобные тебе возвысились из низших чинов; нельзя не знать вам дел народа. Итак, вы обязаны подробно объяснять все, что хорошо и что худо". В пятый месяц царства Ся вельможа Жинь-дэ-цзин{446} принудил своего государя Ли-жинь-сяо сделать доклад Ши-цзуну о том, чтобы ему позволили разделить свое королевство (с Жинь-дэ-цзином). Император спросил об этом министра Ли-ши. "Сие дело, — отвечал Ли-ши, — относится до другого царства, то лучше оставить оное на их произвол и отказаться от участия". "Но Жинь-дэ-цзин есть вассал, — сказал император, — который, захватив власть, делает притеснения своему государю". Он объявил указом, что не согласен на раздел и присланные дары отослал обратно. В десятый месяц Ши-цзун выезжал на облаву в Ба-чжэу{447}. Возвратившись с оной, он говорил главным вельможам: "По выезде на охоту я узнал, что начальник города Гу-ань-сянь{448} не исправен по должности, за что и повелел его отрешиться от оной. В Ба-чжэу чиновник сы-хоу{449} по имени Чэн-фын-сянь внимателен и прилежен к своей должности, его можно повысить одной степенью и определить начальником города Гу-ань-сянь". Император говорил министрам: "Часто при совещании о каком-нибудь деле, польза или вред оного мне не совершенно известны. Господа! В таком случае вы обязаны с откровенностью и точностью объяснять мне оные. Не будьте уступчивы мне с тем, чтобы, по возвращении от меня, говорить о сем заочно". В одиннадцатый месяц постановлено законом, чтобы воров, похитивших вещи из храма предков, подвергать одинаковому суду с учинившими кражу во дворце. Государь царства Ся, казнивши Жинь-дэ-цзина, хотевшего отнять у него престол, прислал к Ши-цзуну посла с благодарностью за его участие в деле. Император отправил к нему утешительный манифест. В двенадцатый месяц император говорил министрам: "Ныне я сделался слаб, отчего государственные дела пришли в замедление. Из докладов ваших я вижу, что вы вообще представляете мне только о тех делах, о которых обязаны представлять по постановлению; кроме сих дел в них нет ничего полезного для государства. Когда бы с каждым днем совершать хотя бы по одному хорошему делу, то в течение года для государства можно бы сделать весьма много полезного. Но, живя внутри дворца, могу ли знать совершенно дела внешние? Господа! Вы обязаны печься о сем". Император отправился для жертвоприношения в храм Шэ-цзи{450} (земледелия). Заведывавшие сим делом вельможи представили ему, чтобы написал свое имя на днище. Тогда император спросил Ши-цзюя: "Следует ли писать свое имя?" Ши-цзюй отвечал, что в старину сие обыкновение существовало. "Господа! — сказал после сего император. — К обрядам жертвоприношения вам особенно надлежит быть внимательными; не доводите себя до осуждения в потомстве. Я помню, когда Си-цзун давал по смерти титул императору Тай-цзу. Юй-вэнь-сюй-чжун, определив для сего церемонию, не предписал чиновникам одеться в одежду, употребляемую при жертвоприношениях, и позволил быть в обыкновенной, в какой являются ко Двору. В то время, хотя я был малолетен, но заметил его ошибку". Ши-цзун отвечал: "Совершить жертвоприношение есть дело великое. И если на то нет древних постановлений, то дерзнем ли поступить сами собой?" При совещании государя с вельможами касательно выливки медной монеты некоторые говорили, что на сие требуются весьма большие издержки, и предлагали открыть рудники и очищать серебро и золото. Но государь сказал: "Сокровища гор и рек должны быть общи с народом; но монета не может быть отливаема частным образом".[326] Тогда Ши-цзюй, выступив вперед, говорил: "Вассал слыхал, что богатство сына Неба заключается между подданными. В самом деле, если народ богат и силен, то государь подобен источнику, неиссякаемому при беспрестанном течении.[327] "Но пользовался ли народ свободою в отливке монеты в древности?" — спросил Ши-цзюя император. "Если позволить народу, — отвечал Ши-цзюй, — свободно лить монету, то низкие люди по жадности и корысти тем паче стали бы лить монету тонкую и худую. Поэтому в древности сие было воспрещено". В день рождения наследника император дал пир в Восточном дворце и, развеселясь на оном, заставил танцевать царевну Юй-го. "Императрица Улиньда-ши, — сказал в слезах император, — мать сей моей дочери, вполне соблюдала обязанности супруги. И я не назначаю на ее место другой, потому что, вспоминая о добродетелях императрицы, в настоящее время не нахожу ей подобной".

1170 год

Одиннадцатое лето Дай-дин. В первый месяц государь повелел указом, чтобы чиновникам от 70 лет и более, оставившим (за старостью) службу, давать половинное жалование, не принимая в счет их чинов. Из Сената представили, что цзе-ду-ши из стана Фынь-ян-цзюнь{451} по имени Нюй-синь-чан в день своего рождения принимал приносимые ему подарки, за что по законам должно лишить его должности. "Если в делах правления, — говорил им император, — мы не соблюдаем правоты, то как она может быть в государстве? Членам Сената и государственного совета в дни их рождения и в дни торжеств,[328] равно разносятся подарки и в немалом количестве. Но от них не требуют в сем ответа. Между тем, строго судят за взятки низших чиновников. Ужели таков закон водворения правоты в империи? С сего времени равно отрешать от должности министров и членов государственного совета, когда они примут принесенные к ним вещи". Тогда же император говорил министрам: "В прошедшем году, уклоняясь от жары (в Лю-хэ-чуани), я проезжал ближней дорогой через Шань-си и как, по причине большого пространства полей, не было мест для пастбищ, то я повелел, чтобы хлеб сеяли в пяти ли от