– Что я могу тебе сказать на это, милый? – отозвалась Лилиас так же сдержанно. – Судя по всему, известному мне о твоем кузене Эверарде, я не думаю, что он был способен чувствовать себя в долгу перед женщиной, которую не видел долгие годы, если вообще с ней встречался.

– В нем могла проснуться совесть, – настаивал Сесил, у которого в романе «Рука Судьбы» все кончалось благополучно в самой последней главе, когда в злодее вдруг заговорил голос совести и он совершенно непредсказуемо заменил главного героя, перехватив у того и лавры, и симпатии читателей под звон свадебных колоколов.

– Так бывает только в книжках, – твердо возразила Лилиас. – Тебе прекрасно известно, что в реальной жизни ничего подобного не происходит. Люди скаредные не способны на внезапные щедрые поступки. А уж каким скрягой был он!

– Твой мистер Уэйли ничего…

Закончить мысль ей не удалось, потому что Сесил сделал слишком щедрый жест, разлив кофе по всей поверхности стола.

– Женщины, они совсем другие, – сказал он.

В течение пятнадцати лет ему удавалось зарабатывать себе на жизнь, неуклонно придерживаясь этого мнения, которое считал верным, как Священное Писание. Во всех его сочинениях женщины были существами другого сорта, значительно отличаясь от тех, что встречались в повседневной жизни. Так объясняла это для себя Лилиас.

– По-моему, неплохой идеей станет приглашение ее сюда на некоторое время. Вероятно, она очень одинока, – предположил Сесил.

Лилиас не писала романов, но достаточно много знала о настоящей жизни. Даже слишком много, чтобы создавать популярные у обывателей произведения беллетристики, как не раз заявляла мужу.

– Никто, кому предназначается наследство в сто тысяч фунтов, не остается одиноким, – твердо сказала она.

– Но это станет дружеским шагом с нашей стороны, – упорствовал Сесил.

– Хотела бы я в таком случае узнать, чью постель ты предлагаешь уступить ей на ночь. – Лилиас заговорила в том злобном тоне, который порой заставлял Сесила удивляться, как он мог вообще влюбиться в нее.

– У нас есть раскладушка, – поспешно ответил он.

– Не слишком подходящее ложе для богатой наследницы.

– Зато она сразу поймет, что мы далеко не миллионеры.

– О, вот это она усвоит легко, – согласилась Лилиас. – Ты пока не думал, насколько странным может показаться наше внезапное внимание к ней?

– Как мы могли заинтересоваться раньше, если никогда прежде не слышали о ней?

– Верно, – снова согласилась Лилиас. – Разумеется, если брать нашу чисто коммерческую точку зрения, то для нас она вообще только что родилась.

Сесил, тоже обладавший своеобразным чувством юмора, мог лишь удивляться, как удавалось ему выпускать серию романтических книжек каждые девять месяцев и многочисленные любовные истории каждый год, прекрасно осознавая, какова на самом деле супружеская жизнь. Впрочем, он всегда подозревал, что почти вся его читательская аудитория состояла из старых дев.

– По крайней мере, ты могла бы отправить ей короткое письмо, – сказал он.

Но Лилиас посмотрела на него с сомнением.

– Даже если ты заманишь наследницу сюда, – ответила она, – сможешь ли убедить ее поделиться с нами? Потому что, насколько я понимаю, именно в этом заключается твоя идея. Разбазарить наш хлеб насущный, растратить продовольственные купоны в расчете получить потом вдвое больше?

Сесил, чувствительный, как большинство писателей, обиделся на ее слова.

– Тебя послушать, так мы голодаем, а я пытаюсь ограбить ее! – воскликнул он. – В конце-то концов, именно я долгие годы кормлю нашу семью беконом.

– Да, – кивнула Лилиас, – но только… И не надо больше обид, пожалуйста… Бекона твоего, не самого высокого качества, хватает лишь по ломтику на каждого из нас к завтраку. Подумай лучше, как будет прекрасно купить однажды хотя бы половину этого дома.

Сесил предпочел пропустить ее слова мимо ушей. Реплика была настолько типична для жены, что не стоила комментария.

– А ведь условие, приложенное к завещанию, совершенно чудовищно, – с чувством произнес он. – Уверен, мисс Кэппер сама это поймет, когда ее с ним ознакомят.

– Ты более, чем я, веришь в чистоту человеческой натуры, – призналась его жена простодушно. – Никто и никогда не видит никаких несправедливостей, если наследует большие деньги.

– Сто тысяч фунтов для женщины в ее положении – это невероятная сумма.

– Правильно, но вот только ее положение уже очень скоро изменится.

– Как бы то ни было, ты обязана предпринять попытку хотя бы ради будущего наших детей. Поскольку своих у нее нет…

– Ее время еще не вышло, – заметила Лилиас. – Мисс Кэппер всего тридцать восемь.

Супруги успели собрать о ней поразительное количество информации.

– Но у нее никогда прежде даже не было возможности, – сказал Сесил.

– Раньше она не имела ста тысяч фунтов.

– Но она их еще не получила, – мрачно напомнил жене Сесил.

Это заставило Лилиас всерьез встревожиться.

– Уверена, разумнее всего оставить мисс Кэппер в покое, пока та не унаследует деньги, – высказала свое мнение она. – Предположим, мы пригласим ее сюда погостить, и она приедет. Вдруг у нее случится приступ гнойного воспаления аппендицита и она умрет? Предположим, наследница принадлежит к типу поэтически настроенных женщин, которые любят стоять у раскрытого окна, любуясь закатом. Что, если однажды она слишком наклонится? Ты у нас литератор, а не я, но даже мне понятно, как это истолкуют Гарт и все остальные.

Сесил поднялся.

– Я попросил тебя написать ей письмо, и закончим на этом, – подвел черту он. – Не напишешь, ну что же, если будущее детей не волнует тебя… О господи, Лилиас! Посмотри, который уже час! Я должен был выйти из квартиры пять минут назад, сейчас особенно важно не опаздывать на работу, поскольку ты явно не собираешься помочь мне с мисс Кэппер. Ты же знаешь, – продолжал он, наспех собирая свои бумаги, – меня никто не считает человеком завистливым, но мысль о той редкостной удаче, что выпала на долю этой женщины, почти непереносима даже для моего ума.

– А вот я бы не хотела оказаться на ее месте, – сказала Лилиас и начала собирать в стопку грязные тарелки.

– Тебе и не придется, – скованно заметил Сесил. – Разумеется, нет. Но все равно невольно задаешься вопросом: как женщина с ее ограниченным жизненным опытом сумеет распорядиться столь огромной суммой?

– Сейчас возникает более важная мысль: будет ли у нее хотя бы малейший шанс распорядиться деньгами? И не надо так разевать рот, Сесил. Люди могут подумать, что у тебя зоб.

Сесил в унылом расположении духа вышел из комнаты. Бог свидетель, он был хорошим мужем, но даже наилучшие из супругов хотели бы иногда оставить последнее слово за собой. Нужно найти способ принудить Лилиас написать письмо мисс Кэппер. Сесил подумал о сообщении, которое получил в тот день, когда они приехали в Фокс-Нортон на ежегодный праздник, устраиваемый для семьи стариком. Как и о другом послании, прибывшем только нынче утром. К счастью, он перехватил почтальона, и Лилиас конверта не видела. И все же разве она не знала обо всем? Женам не обязательно видеть письма, чтобы догадаться о сложностях, возникших у мужей. Особенно если те лишились рассудка. А азартные игры всегда были своего рода умопомешательством: делать ставки, ни в чем не разбираясь, потому только, что тебе вдруг приснился пророческий сон или какой-то тип намекнул на якобы стопроцентный «верняк»… И теперь ты уже совершенно истощил свою нервную систему, лежа без сна по ночам и мучаясь мыслями, какой будет судьба жены и детей, если с тобой произойдет несчастье…