Матвей был сыном адъютанта Потёмкина Александра Матвеевича Дмитриева-Мамонова, удостоившегося чести на краткий срок стать фаворитом императрицы Екатерины Второй.

Екатерина считала его очень способным и даже привлекла к литературной деятельности: под её руководством Мамонов написал несколько пьес на французском. Он стал играть некоторую роль при дворе, участвовал в беседах императрицы с разными сановниками… Словом, всё складывалось отлично, но это «отлично» разрушил сам Александр Матвеевич, погнавшись «за юбкой» — фрейлиной княжной Щербатовой. Императрица застала их с поличным. Наказание было изощрённым: Екатерина простила влюблённых и тут же благословила их брак. А затем, подарив Дмитриеву-Мамонову на свадьбу 100 тыс. руб. и свыше 2200 душ крестьян, удалила его от двора.

Дмитриев-Мамонов был вынужден уехать в Москву, где сильно тосковал. По замечанию Головкина: «Он был ни тем, ни сем, и ничем-либо вообще; у него было лишь одно развлечение — изводить свою жену, которую он без конца обвинял в том, что она является виновницей его полного ничтожества». Стоит ли удивляться, что их сын вырос, мягко говоря, с неустойчивой психикой?

Поначалу карьера Матвея Александровича складывалась успешно: служил в московском Сенате, отличился в сражениях войны 1812 года. Был храбр, сформировал за свой счёт конный полк — да только полк этот оказался совершенно необузданным, и по личному повелению императора после войны его расформировали. Мамонов вернулся в Москву и присоединился к кружку «недовольных», став членом масонской ложи. Но и там его что-то не устроило, и тогда Матвей Александрович организовал «Орден рыцарей русского креста». Вошло в него человек восемь мистиков, не больше. Просуществовал орден недолго, не выдержав конкуренции с «Союзом спасения». Ну а после восстания декабристов Дмитриева-Мамонова освидетельствовали медики и признали сумасшедшим, — это не было политическим заказом, он действительно к тому времени уже был психически болен. Безумец поселился в своём тогда ещё загородном имении и нашёл здесь свой страшный конец.

В 1883 году усадьбу с торгов купил Ф. Ф. Ноев, садовод-промышленник, владелец лучших магазинов города Москвы. В связи с этим в XIX веке Мамонова дача получила и второе имя — Ноева. В 1910 году её выкупила казна для устройства общественного парка. В 1943 году Мамонову дачу передали Институту химической физики РАН, которым руководил академик H. Н. Семёнов. Институт занимает «дачу» до сих пор.

Ближайшая станция метро — «Ленинский проспект». Чтобы дойти до неё, нужно выйти из парка и пересечь Ленинский проспект — магистраль со сталинской застройкой и несколькими «домами Жолтовского». Перед тем как спускаться под землю, можно немного оглядеться по сторонам.

В XIX веке район по другую сторону от Ленинского проспекта можно было назвать районом благотворительных учреждений. От Калужской площади к медведниковским и рахмановским богадельням вереницей тянулись многочисленные заведения, основанные на средства меценатов.

Здесь же недалеко находятся и до сих пор действуют и два известнейших монастыря — Данилов и Донской.

На углу Донской улицы и улицы Ак. Петровского сохранилась церковь Ризоположения на Донской, прихожанином которой были и Орлов-Чесменский, и несчастный Мамонов. Здесь их и отпевали.

В XIX веке на местности, прилегающей к храму, возникло несколько довольно крупных промышленных предприятий, в их числе — механический завод Бромлея (впоследствии станкостроительный завод «Красный пролетарий»). Начался он с мастерской по изготовлению и ремонту пил, молотков, серпов и кос, которую открыли на Щипке братья Эдуард и Фридрих Бромлеи из Ганновера. Дела шли так успешно, что уже в 1864 году Бромлеи приобрели десять гектаров парков с постройками напротив Нескучного и выстроили там новые заводские корпуса. Чугунные и железные колонны для трибун Московского ипподрома, арматура для музея изящных искусств, оборудование для московского водопровода и водопроводов ещё 29 городов, — всё это было произведено здесь. В ноябре 1918 года предприятие было национализировано, с 1922 г. это завод «Красный пролетарий».

Рядом проходит знакомая нам Окружная железная дорога, ближайшая станция на ней — Канатчиково. Немного к востоку от неё проходит Канатчиковский проезд. Он переходит в 4-й Загородный проезд и пересекается с Загородным шоссе. С другой стороны треугольник очерчивает Третье транспортное кольцо. В этом треугольнике расположена Канатчикова дача, или психиатрическая больница № 1 имени Н. А. Алексеева, в прошлом — «Кащенко». Она стала второй в Москве психиатрической больницей — после Преображенской. В больничном музее вывешен список жертвователей, есть среди них и тот купчина, что потребовал в ножки себе поклониться.

Вернёмся к Москве-реке и дойдём до метромоста со станцией метро «Воробьёвы горы». Станция имеет два выхода. Первый ведёт на территорию Лужников, а около второго находится ещё одна страшноватая достопримечательность. Это заброшенный подъёмник — эскалатор длиной 90 метров, ведущий на верх Воробьёвых гор. Внешне он выглядит как ряд остеклённых террас. В 1983 году началась реконструкция станции метро, и подъёмник закрыли. То ли денег не хватило на его восстановление (но в бетоне до сих пор нет трещин), то ли побоялись оползней — неизвестно. За двадцать лет бездействия эскалатор превратился в развалины. Строение состоит из собственно подъёмника и служебных помещений, где теперь ютятся бомжи и гуляют сталкеры.

Четырёхугольник с углами у станций метро «Добрынинская», «Октябрьская», «Ленинский проспект», «Тульская» и со станцией метро «Шаболовская» в центре просто набит всяческими примечательностями! Здесь башня Шухова, старейшее трамвайное депо, Донской и Данилов монастыри. Кладбища — Донское, Даниловское и его мусульманский участок. Здания фабрики Брокара на Мытной улице (№ 17) и церковь с несчастливой судьбой на улице Хавской… Очень-очень много всего! И это всё лучше оставить на другой день, а сейчас от «Воробьёвых гор» по этой Сокольнической ветке метро доедем до района Тропарёво-Никулино (станция метро «Юго-Западная»).

Тропарёво-Никулино — один из самых престижных районов Москвы. В Средние века он был вотчиной боярина и воеводы Микулы Васильевича Вельяминова, друга и родственника Дмитрия Донского, погибшего в Куликовской битве. Отсюда и название — Никулино. Тело погибшего героя не было найдено, возможно, в сече его изрубили столь сильно, что труп нельзя было опознать, а может быть, Микула утонул в реке. В «Задонщине» описывается, как встретила весть о гибели своего мужа Мария: «Жена Микулы Васильевича Марья рано поутру плакала на забралах стен московских, так причитая: «О, Дон, Дон, быстрая река, прорыла ты каменные горы и течёшь в землю Половецкую. Принеси на своих волнах моего господина Микулу Васильевича ко мне!».

Другая часть названия — Тропарёво происходит предположительно от прозвища жившего в конце XVI века боярина Ивана Михайловича Тропаря. Он служил митрополиту московскому и хорошо пел, исполняя праздничные молитвенные песнопения — тропари. Иван Михайлович выстроил здесь первый деревянный храм, посвящённый чуду архистратига Михаила. Нынешняя церковь Михаила Архангела в Тропарёво (пр. Вернадского, вл. 90), пятиглавый каменный храм с трапезной и шатровой колокольней, был построен в конце XVII века. Храм был закрыт в 1939 году и вновь освящён 23 февраля 1989 г. За храмом установлены памятный крест и мемориал с именами жителей села Тропарёво, погибшими в Великую Отечественную войну.