– За Элери переживаешь? – прищурился алхимик. – Напрасно! Скажем так, ты у нас мастер, наделаешь себе еще игрушек, если захочешь, а мне эта игра дорога как память!

– Я тебе не верю. Ты всегда презирал азартные игры.

– А кто тебе сказал, что Тритэра останется игрой после того, как я заключу договор с ее ведущим? Восхищение может «кормить» искусственную реальность не хуже азарта. Сделаю из игры музей или… даже храм. То, что надо для увековечивания памяти!

«Твегги будет в шоке, – подумал Нир и отдал Некросу кольцо, – или наоборот. Магистр Элери всегда отличался странным чувством юмора и большими амбициями. Храм… хм… ему понравится. И ей, наверное, тоже».

Рыжий щелкнул пальцами, огненный шар съежился до размеров яблока и с тихим хлопком лопнул, разлетевшись разноцветными искорками.

– Прощай, Ритэр! – странно улыбнулся он и, насвистывая, направился прочь. – Прощай, – повторил он тихо, оглянувшись на темного, который сломя голову бросился к пленнице. – До встречи на небесах, – прошептал одними губами и скрылся в тени деревьев.

Нир попробовал разорвать путы с помощью магии – безрезультатно! Рванул грубую веревку, но та не спешила поддаваться, продолжая стягивать стройный стан «спящей красавицы».

– Сейчас, Ада… – прошептал мужчина. В попытке успокоить больше себя, чем ее, он схватил девушку за руку и замер. Или это замер мир вокруг?

По коже мага разлился холод, тело перестало слушаться, а метка Эраша обожгла грудь, будто свежее клеймо. Такое с Ниром случалось лишь однажды, тогда, в карете Маркуса. Секунда… и мир вокруг Мастера Иллюзий вспыхнул багряным заревом. Вторая – и его отбросило взрывной волной вниз, в то время как тело пленницы рассыпалось бурой пылью, выпустив наружу тысячи острых игл. Привязанные заклинанием к метке, они готовы были преследовать добычу до конца.

Падая с обрыва, Нир поймал себя на мысли, что рука «живой бомбы» была вовсе не такой нежной, как у его любимой феи.

Услышав позади звуки взрыва, рыжеволосый остановился и, скинув с себя временную иллюзию, оскалился: ловушка сработала, как он и планировал. Люди, даже самые умные и проницательные, становятся такими рассеянными, когда дело касается их близких. Забавная черта… а главное, полезная для тех, кто желает этим воспользоваться. Готовя покушение на Нира, которого удалось выследить через Маркуса, он рассчитывал, что кольцо Некроса, гораздо более слабое, чем то, которое носил на пальце автор Тритэры, поможет ему получить игру. Но ничего не вышло. И вот теперь в руках Трикки оказался настоящий ключ к вожделенной «реальности». Не подделка (это он определил без труда), а то самое кольцо, которого ему не хватало для осуществления плана. И, что самое приятное, проклятого мага, сорвавшего эти планы шестьдесят лет назад, на свете больше не было. Ведь на этот раз рядом с ним не оказалось того, кто сорвал бы его метку Эраша, рискнув собственной жизнью.

Вода ласково омывала лицо, приглушая саднящую боль от многочисленных порезов. Холод и боль отступили, а мокрая одежда, стеснявшая движения, больше не ощущалась. Сейчас, наоборот, было тепло и удобно: тело словно парило в пушистых облаках.

«Наверное, я умираю», – подумал Нир и открыл глаза.

Обшарпанный потолок мало напоминал звездное небо. Мужчина попытался приподняться на локте, чтобы осмотреться, но маленькая ладошка мягко толкнула его обратно на подушки.

– Лежи спокойно! – сердито скомандовала фея и водрузила на лоб жениха очередное пропитанное настоем трав полотенце. – Я еще не все порезы обработала.

– Ад… Адель? – сглотнув, выдохнул он, с недоверием и радостью глядя на девушку. – Жива? – Слова давались ему с трудом, что не укрылось от внимания его невесты.

– Я-то жива, а вот ты – не очень! – Она опустила в миску с зельем бинт, отжала его и приложила к кровоточащей ране на плече мужчины. – Скажи мне, темный, ты каждые два месяца домой будешь в таком виде являться? Если так, то над походом в храм Эраша стоит еще подумать.

Слабая улыбка тронула его губы, отчего больно заныл один из порезов сверху. Таких отметин магические иглы оставили на теле мужчины много. Но, изрядно поранив, ни одна его не убила. А все потому, что после отъезда из дома Адель он изменил метку, на которую убийца настраивал смертоносное заклинание. Сделать это в Мире Живых считалось невозможным, но по старой дружбе (и за хорошую плату) дядюшка Твегги обеспечил Нира флаконом с новым даром, он-то и нарушил рисунок божественного клейма на груди мужчины.

– Я знал, – в его охрипшем голосе поровну смешались волнение и радость, – он… он тебя… отпустил? Да? Где мы?

– Помолчи, темный, – хмуря тонкие брови, сказала фея. – Ты слишком слаб, тебе нельзя напрягаться.

– Но ты…

– Да, он меня отпустил, – ответила она, понимая, что раненый так просто не сдастся. А рассказывать настоящую версию недавних событий девушка пока не хотела. Хватит с него нервных потрясений, пусть отдохнет, поправится… тогда и узнает о том, что никто ее не отпускал и отпускать не собирался. – А потом мы нашли тебя в траве у берега и перенесли в дом лесника. – Ада немного помолчала, теребя в руке влажный бинт, затем бросила его в пустую чашку на столе и, склонившись над магом, прижалась лбом к его лбу. – Эраш свидетель, темный, – тихо прошептала она, – я чуть не умерла от страха… за тебя.

– Взаимно, цветочек, – почти без запинки ответил он, а когда она взяла чистый бинт и снова вернулась к своему занятию, добавил: – Ты должна вернуться к отцу. Немедленно.

Девушка смочила бинт в травяном отваре, одарила жениха мрачным взглядом и покачала головой:

– Непременно. Как только поставлю тебя на ноги.

– Здесь опасно, малыш. Некрос совсем спятил и…

– Некрос? – Адель болезненно поморщилась, но тут же постаралась вернуть своему лицу спокойное выражение.

– То, что он отпустил тебя, ничего не значит, – проговорил мужчина, с тревогой глядя на свою невесту.

Первый прилив радости сменился беспокойством, на фоне которого даже боль притупилась. Человек, желавший его убить, вполне мог узнать о своей неудаче, расстроиться и… сорвать злость на фее. Нир уже потерял друга по воле этого психа, и подвергать опасности жизнь Аделаиды он не собирался. К отцу, к отцу! Под теплое крыло некроманта, который, несмотря на внешнюю сдержанность, прикопает любого, кто косо посмотрит на его единственную дочь.

– Некрос нас не тронет, поверь. – Улыбка у феи вышла какой-то вымученной.

– Прости, Ада, но тебе придется уехать. – Голос Нира окреп, но в теле по-прежнему царила слабость.

– Хорошо, – выдержав паузу, согласилась девушка.

– Я должен написать ему, где медальон… – Мужчина покосился на свою обнаженную грудь и вопросительно взглянул на Адель.

– Слушай, темный, дай мне закончить дело, а? – с легкими нотками раздражения пробормотала она и, погладив его по мокрым волосам, улыбнулась. – А потом получишь свой медальон, одежду, пожертвованную лесником, и кружку целебного отвара, который я лично для тебя приготовила.