Латинский парус утвердился между II веком (дата самого древнего изображения)[494] и VI; в следующие несколько столетий нет ни одного изображения прямого паруса в Средиземноморье. Обычно считается, что от прямых парусов отказались совсем до их возвращения в XIV веке, но, вероятно, это не так. Когда в XIII веке художники вновь стали рисовать корабли с прямыми парусами, они запечатлели детали оснастки, характерные для античного Средиземноморья, а не для Северной Европы. Это наводит на мысль, что прямой парус сохранялся, но лишь на маленьких и незначительных суденышках, не привлекавших внимание живописцев.

Судно из Серче-Лиманы интересно не только свидетельствами о переменах в корабельной конструкции; анализ сопутствующих находок[495] заставляет пересмотреть характер отношений между христианами и мусульманами. Стеклобой, загруженный в качестве балласта, свидетельствует, что судно, скорее всего, шло из сирийского порта, где существовало местное стеклодувное производство, в Константинополь — стеклодувную столицу тогдашнего мира. Помимо стеклобоя, археологи нашли восемьдесят неразбитых стеклянных предметов — кубков и других вещей, не предназначенных для переработки. Они сами по себе заметно обогатили науку о средневековом стекле. Тщательное извлечение и каталогизация почти миллиона фрагментов стекла позволили восстановить сотни сосудов, мисок, чаш, ламп и других предметов, что произвело революцию в представлениях о средневековом исламском искусстве.

Значительную часть груза, по-видимому, составляли несохранившиеся товары, однако среди балласта были примерно девяносто амфор с вином и маслом. Более скромные находки включают медные сосуды, замки́, струги, сверла, зубила, гребни, шахматные фигуры и 64 копья. Амфоры и оружие свидетельствуют, что команду корабля (как предполагается, одиннадцать человек) составляли эллинизированные болгары[496] из-под Константинополя. Кроме того, среди личных вещей найдены сорок византийских медных монет и три золотые фатимидские динара. На одном из девяти якорей имеется клеймо с арабскими письменами, как и на стеклянной гирьке[497] (одной из шестнадцати), позволяющее датировать затонувшее судно не позднее чем 1025 годом. О межкультурных контактах говорят и почти девятьсот узорчатых свинцовых грузил для рыболовных сетей. Они были изготовлены в Византии, вероятно в Константинополе, из добытого в Иране свинца.

Удивительное богатство материальных предметов из этой временной капсулы десятивековой давности позволяет увидеть Средиземноморье как арену торгового сотрудничества между византийскими и мусульманскими купцами за столетие до Крестовых походов, когда баланс власти резко сместился на запад. Материальное свидетельство мирного сосуществования торговцев подтверждается формулировками тогдашних морских и коммерческих законов. Эти законы не только включили, но и расширили нормы христианства, ислама и иудаизма, позволив торговле процветать вопреки религиозной розни. Таким образом «стеклянный корабль» оказался многогранной призмой, сквозь которую мы видим политическое, технологическое и коммерческое развитие, характерное для перехода от поздней античности к началу современной эпохи.

Столкнувшись с растущими проблемами управления огромным государством, Диоклетиан в 293 году разделил власть над Римской империей между двумя соправителями, что со временем привело к распаду страны на восточную (греческую) и западную (римскую) половины. Внешние границы империи редко бывали спокойными, так что так называемый Pax Romana [498] (римский мир) оставался не более чем мечтой. «Римский мир» заключался в бесконечной войне с варварами на севере, на западе и на юге и с более развитыми древними государствами на востоке. Безопасность империи зависела от ее длинных укрепленных границ, особенно по Рейну и Дунаю. В конечном счете армия и чиновничий аппарат, на которых держалось государство, оказались не только разорительными для казны, но и ненадежными, и набеги германских племен завершились нашествиями варваров в IV–V веках.

Консервативные современники объясняли все беды Рима распространением христианства, которое росло, несмотря на официальные гонения и внутренние расколы. Судьбы империи и религии объединил Константин, чьи войска в 306 году объявили его императором Запада. Шестью годами позже он принял христианство и в 324 году разбил своего соправителя, Лициния, в битве у Геллеспонта[499] — первом крупном сражении флотов в Средиземноморье за 350 лет. У Константина было 200 триаконтер и пентеконтер против 350 трирем Лициния. Что бы ни определило победу Константина — талант флотоводцев, которые отрядили в бой лишь часть судов, обеспечив им бо́льшую свободу маневра в узком проливе, или шторм, выбросивший корабли Лициния на берег на второй день битвы, — поражение сломило Лициния; вскоре он был схвачен и казнен.

Константин провозгласил своей столицей Византий, который в 330 году был переименован в Константинополь и со временем остался единственной столицей империи, которую современники называли Ромейской (Римской), а более поздние авторы — Византийской. Расположенный на полуострове в южной части Босфора, у выхода в Мраморное море, Константинополь (ныне Стамбул) был крупнейшим перекрестком торгового сообщения между Азией и Европой и между Черным морем и Средиземным: первая крупная европейская столица, основанная как порт. Главным соображением при выборе места для Константинополя стало его географическое положение, которое давало «тихое пристанище[500] мореходам», особенно вдоль Золотого Рога — четырехмильной бухты к северу от полуострова, «пригодной для якорной стоянки на всем своем протяжении». Что не менее важно, длина побережья позволяла разместить торговые и боевые суда коммерческого, политического и экономического центра империи. Как все дороги некогда вели в Рим, так все морские пути вели теперь в столицу Византии. Она быстро росла, и в VI веке, при Юстиниане I, в Константинополе и окрестностях проживало примерно восемьдесят тысяч человек. Даже после возникновения ислама в VII веке и появления итальянских морских республик в XI Константинополь благодаря своему размеру и стратегическому положению остался в первых рядах европейских и средиземноморских городов.

Через полвека после основания новой столицы варварские племена прорвали Рейнско-Дунайскую границу, что со временем привело к гибели Западной империи и возникновению новых государств от Британии до Северной Африки. В 410 году вестготы перешли Дунай и разграбили Рим. Император Гонорий вынужден был отозвать последние римские легионы из Британии и заручиться помощью вестготов, чтобы оттеснить вандалов в Испанию. В 429 году вандалы под предводительством Гейзериха[501] переправились через Гибралтарский пролив в Северную Африку и первыми за пятьсот лет оспорили власть Рима над Средиземноморьем. Обосновавшись в богатом, но плохо защищенном Карфагене, вандалы вышли в море и утвердились на Балеарских островах, на Корсике и на Сардинии, откуда могли совершать набеги на материковую Италию, Иллирию и Грецию. В 455 году Гейзерих безнаказанно разграбил Рим, а в 476 году последний западный император был сослан на неаполитанскую виллу, выстроенную римским полководцем Лукуллом после Митридатовых войн.