– Шесть секунд, ладно? И я снова буду готов к труду иобороне. А также к наступлению. И всему прочему, что тебе в головушку придет.Устроим победную оргию в лунном свете – ты как? И пошарь в холодильнике, ладно,а то я с голоду помру. Но умереть все-таки желаю чистым. – Передернулся: –Отвратительно, знаешь, когда взрослый мужик, бывший герой и будущий президентваляется в ногах… Все, шесть секунд! Чао!

Отстранил от себя Тину и ринулся в дом. Несколько секундспустя на втором этаже осветилось узкое окошко ванной.

Тина стояла, в задумчивости покусывая губу. Шесть секунд,сказал он? Да ведь это – целая вечность!

Сначала она заскочила в кладовушку под лестницей иобзавелась там трофеем в виде швабры. Однако, пробегая через холл, решила, чтокочерга из каминного набора – настоящая, тяжелая, антикварная, можно сказать! –сгодится лучше, и небрежно отшвырнула швабру в угол.

Взлетела на второй этаж, приоткрыла дверь ванной. Кое-как,прямо на розовый подогретый пол, сброшены вещи, за пластиковой шторкой мощношумит вода. Тина торопливо отвела глаза от запотевшей шторки, за которойпостанывал от наслаждения Георгий. На цыпочках сделав шаг, другой, подцепилакучку одежды. Ой, не дай бог выглянет! Можно будет, конечно, что-нибудьпридумать – мол, какая песня без баяна, какая оргия в одежде? Но вряд ли Тинесейчас удастся придать своему лицу подобающее выражение игривости!

Потянула на себя дверь и заперла ее на задвижку. Кинула подпорог джинсы и все остальное, сунула в ручку кочергу. Какое счастье, чтовладелец этой виллы – человек с «антикварными наклонностями» и пристрастием кмонументализму! Гранатой дверь, конечно, выбить можно, а вот плечом – весьмапроблематично.

Так, одно дело сделано. Теперь – наверх.

В спальне, стараясь не глядеть на очередную двуспальнуюприманку, Тина раскрыла сумку Георгия, выхватила измятый светло-серый пиджак.

«…Гоша, тебя не узнали, как я понял?.. Да, это и называется– два сапога пара… Отчества у вас совпадают, костюмы тоже…»

Помотала головой, отгоняя предательские воспоминания.Вывернула карманы пиджака.

Кредитные карточки, пухлая пачка попугайно-разноцветнойналичности. Карманный калькулятор. Ну, это не нужно. Хотя… С подсчетами в уме унее всегда возникали проблемы, так что калькулятор может сгодиться. Паспорт.Гражданин России, подумать только! Ну уж нет, обойдешься.

Рассовала все это богатство по карманам легонькой серойкурточки. Надела. В задумчивости осмотрелась. Ах да…

Метнулась к кровати, сунула обе руки под подушку. Есть!Мгновение, как зачарованная, любовалась тусклым блеском вороненой стали.«Беретта», «беретта»… какая же ты красавица! Жаль, стрелять Тина так и неудосужилась научиться, да и бог с ним. Бросит пистолет потом где-нибудь,главное, чтобы здесь его не было. Ого, теперь курточку вполне можно назвать нелегонькой – скорее тяжеленькой!

Кстати, деталь: не забыть бы собственный паспорт.

Гражданка России… Да, России!

Что-то она забыла, что-то еще гнетет… О! Безжалостно выдралаиз ушей серьги. Серо-зеленые халцедоны, какая красота! Швырнула их на столик.Гордячка Ирен Форсайт в подобной ситуации написала язвительную записочку, но уТины уже нет на это времени.

Показалось – или вода уже не шумит за стенкой? Кровь стучитв висках или кто-то колотит в дверь?

Чтобы не рисковать и не терзаться понапрасну, Тинаспустилась по запасной лестнице, но дверь оказалась заперта. Пришлось сновабежать в холл. Разумеется, она не стала терять драгоценных секунд, чтобывыключить за собой свет! Ведь не послышалось: дом так и ходит ходуном:

– Тина! Открой, Тина!

Стиснув зубы, выскочила на крыльцо.

Жаль, жаль… ужасно жаль, что она не умеет не толькострелять, но и водить машину. «Мерседес» – быстроногий конь. Ну и пес с ним,сейчас только выйдешь на дорогу – непременно подкатит очередная «хурма».

Скорее! Да беги же ты!

Тина обогнула угол – и тут же ее сшибло с ног что-торухнувшее сверху.

* * *

Она упала навзничь. Мгновение лежала не дыша. Нечто тяжелое,однако, дышало за двоих, пыхтело, как паровоз, гудело в ухо:

– Ты что? Почему?

И тут поняла: это же Георгий! И задыхается он не от усталости,а от ярости. Свежая царапина на плече: узковато оказалось окошечко, сквозькоторое пришлось протискиваться!

«Только бы не нащупал пистолет! – промелькнула мысль. – Онже меня убьет!»

Да, в глазах Георгия она могла сейчас прочесть толькоготовность к убийству – больше ничего. И выражение его лица не изменилось привиде Тининых слез. Решил небось, что она пытается его разжалобить. А она и самане знала, почему вдруг опять заплакала. От страха, что ли? От злости? Да,пожалуй – на судьбу. Не могла, не хотела видеть, как он возьмет ее за ручку иотведет к Зое. Этого последнего предательства видеть не желала.

Ее покорная неподвижность обманула Георгия. Он чутьприподнялся – и Тина вывернулась со всей мыслимой стремительностью. Да где там!Он успел перехватить ее запястье и дернул так, что Тина взвыла от боли. Итотчас опять навалился, опять пыхтел:

– Да что ты? Что такое?

Она молотила свободной рукой по его спине – и вдруг поняла,что на нем ничего нет. То есть он бросился в погоню совершенно голый. Впрочем,она ведь лишила его одежды. Ну что же, мог хотя бы полотенцем обернуться. Вотэто, называется, охотничий инстинкт! Инстинкт хищника…

О господи, до чего же тяжелый… И такой сильный, что, если, кпримеру, в эту мокрую голову взбредет мысль ее задушить, то она, Тина, ничегоне сможет поделать!

Мысли вихрем проносились в голове – и вдруг ударила одна –холодная, точно змея… У нее ведь пистолет в кармане куртки! Главное – не забытьснять с предохранителя, потом ему в бок и…

Она представила, как это будет, как содрогнется Георгий,прежде чем замрет навечно. Представила – и словно окаменела, затихла, глядяповерх его плеча.

Он перевел дыхание, приподнялся на локте:

– Да ты мне сказать хоть что-нибудь можешь? С чего ты вдруг?Почему?

Бесполезно вырываться – вконец обессилела. И даже пощечинуне отвесить предателю. Отравить его можно только ядом слов. И она спросила –так спокойно, как только могла: