Осознайте же хорошенько факты, представленные вам Планом совершенно безвозмездно: книга, которую вы так сильно ненавидели, могла бы принести вам истинный свет, позволив вновь увидеть светлое сияние дня. Вы предпочли сжечь ее, получив огонь ваших смехотворных факелов и жар для приготовления пищи.

Не тратьте зря слишком много времени. Сто пятьдесят тысяч клеток – это, если вы как следует посчитаете, не только сто пятьдесят тысяч секунд, но и примерно пятьдесят тысяч вдохов. Дышите во всю силу».

Посмотрите на этого «человека» теперь. Он только что перерезал горло своему брату-недругу, вспорол живот, а затем и кастрировал. Посмотрите, как он исступленно визжит, проверяя все доступные ему клетки в помещении. Магнитный ключ дрожит в его руке, он натыкается на стены. Свет неуклонно слабеет, только эфемерные искры и язычки пламени еще сверкают по краям нескольких обрывков обуглившейся Библии. Человек сжимает в пальцах почерневший жгут, вольфрамовая лампа приобретает темно-фиолетовый оттенок. Человек плачет, задыхается от ярости и отчаяния, охваченный возрастающим бешенством, бесконечно кружит он по комнате. Он действует все более беспорядочно. В тот самый момент, когда последняя капля вольфрама испаряется, когда оставшиеся клочки горящей бумаги гаснут, когда совершенно непроницаемая темнота охватывает бункер и его самого, слышится его долгий вопль раненого зверя, прерываемый рыданиями ребенка, зовущего невидимую мать, которой он никогда не верил.

Этот вопль еще звучит, поверьте мне. Он будет звучать целую вечность.

Здесь находимся только мы. Мой Брат и я.

Только мы, Сукины Дети.

Это все – всего лишь начало, друзья-читатели, друзья-полицейские, друзья-убийцы.

Друзья-люди.

Представьте себе, как будет смеяться мой Брат, когда он узнает о судьбе, уготованной мною его бывшим «союзникам». Я уверен в том, что он, как минимум, решит немного продлить время своего отпуска.

Что увеличит, естественно, время моей работы, в этимологическом смысле, которого больше нет.

И ваши страдания тоже.

Кстати, мы еще находимся на этапе тренировок. Я занимаюсь лишь единичными случаями, скажем, человеческими феноменами, символизирующими массовые преступления, на которые мой Брат их неустанно вдохновляет.

У этих двух людей, навсегда запертых там, где какие-нибудь археологи найдут их только через несколько тысяч лет, был шанс.

Конечно, таким образом, мы с Братом выделяем скорее исключительность и вкус, который ее сопровождает, а не большие распродажи перед общей ликвидацией, к которой мы привыкли.

Тем не менее свой шанс они держали в руках каждый раз, когда вырывали страницу для того, чтобы чуть-чуть поджарить загнивающую рыбу или заменить медленно угасающую лампу факелом из подожженной бумаги.

А ведь Библия могла их спасти. Библия, на которую один из них плюнул, а другой для начала вырвал страницы. Эта Библия, оказавшаяся как будто средоточием их одновременно противоречивой и изоморфной ненависти, содержала код, дававший им возможность выйти на свет дня. Уничтожив Библию, они обрекли себя на вечное заточение.

Я – Дьявол, точнее, я – его младший брат, но я могу делать что хочу с предметами, хозяином которых являюсь. Я никогда не осмелился бы, так же как и многие человеческие сукины дети, открыть Святую Книгу, которая, несомненно, в ту же секунду осудила бы меня на чистое и простое не-существование. Но в эксперименте меня интересовало не само содержание Библии, а то, что эти люди, совсем как я, видели в ней всего лишь предмет.

Они неукоснительно последовали заранее установленному плану. По этой причине их постигло наказание.

По их собственной вине.

Теперь настало время вернуться к чистой грубости, я хочу сказать, к грубым фактам, которые мы так любим с Братом. В этом мире существуют люди, которые считают себя хищниками и ведут себя соответственно.

Они действительно и есть хищники.

Для девчонок двенадцати, может быть, шестнадцати лет.

Именно их предпочитает мой Брат.

Готовьтесь к новой диспропорции. Готовьтесь к худшему.

Готовьтесь к пиру очищения (от слова pyros[79]) на языке, который мы заставили вас изгнать из ваших школ.

Pyros. Тот, что очищает и живых, и мертвых.

Ждите огня.

Everywhere in hell[80]

Дорогие друзья-читатели, я испытываю огромную радость, наблюдая, как вся страна дрожит при мысли о том, что я снова к вам вернулся. Однако произошла небольшая путаница, которую я должен исправить: я не вернулся, потому что я не уезжал. Я все время оставался здесь, совсем рядом с вами, а «я», напротив, нахожусь на каникулах, как вы помните. При помощи такого апофонического приема, использованного моим Старшим Братом, все в один миг переворачивается, и он наконец появляется в человеческом мире, используя мое тело, которое он, естественно, принесет в жертву.

Я не питаю романтических иллюзий.

Мы со Старшим Братом являемся одним целым, пусть нас всегда двое и мы стоим в самом центре Нуля.

Есть еще одна неясность, заключающаяся в том, что мы обучаем людей со всем педагогическим мастерством, на которое способны, что мы заставляем их верить в то, что дьявольский поступок можно совершить под влиянием приступа гнева, который входит в коллекцию наших человеческих изобретений.

Это, конечно, полнейшее заблуждение. Сам Бог не раз испытывал ярость по отношению к этому тараканьему человечеству, предпочитающему нас Тому, Кого Он ему послал.

Гнев – это реакция, ответное действие существа на то, чему нет оправдания, то есть на нас, а следовательно, на вас самих.

Это причина того, что ни одно из тех омерзительных убийств, заснятых и пущенных в эфир, большей частью в режиме реального времени, не могло быть совершено мной под влиянием гнева или какого-нибудь другого чувства.

Каким образом то, что нельзя оправдать, то, что омерзительно и абсолютно порочно, может вызвать гнев с моей стороны? Это мои любимые инструменты. Более того, это – то, чем я являюсь. Дьявол – ни в коем случае не самоубийца, он просто разнообразными способами толкает людей к самоубийству, часто в течение всей их жизни.

Все, что я делаю, поверьте мне, я делаю более хладнокровно, чем кто бы то ни было во всей Вселенной. Как я вам уже говорил, наше с Братом истинное существование начинается с абсолютного Нуля.

Мы и специализируемся по раскаленным углям именно оттого, что мы так холодны.