Тишина и покой: какое приятное место! Ему хотелось, чтобы Рэйчел наслаждалась всей этой красотой вместе с ним. Но где же она?

А вот и она — поднимается на вершину холма, спешит, подхватив юбки. Увидев его, она остановилась, и ее лицо осветилось улыбкой — такой непосредственной и радостной, что у него защемило сердце. Потом она пустилась бегом вниз по склону, а он бросился ей навстречу. К тому моменту, как они сошлись и он подхватил ее на руки, оба заливались смехом.

Смехом. Себастьян в восторге закружил ее по воздуху. Полдела было сделано.

Перестав наконец целоваться, они отступили на шаг и посмотрели друг на друга.

— В чем дело? — деланно недовольным тоном спросил он. — Я вижу, тебе идет на пользу мое отсутствие. Ты просто расцветаешь тут без меня!

Она и в самом деле изменилась: посвежела, излучала женственность, выглядела уверенной в себе.

— Ошибаешься, — возразила Рэйчел, — без тебя я чахну.

— Нет, ты созреваешь. Что-то случилось?

— Да, но я тебе потом расскажу. Как твоя поездка? Как твой отец?

— Дышит, но еле-еле.

Рэйчел взяла его за руку.

— А как ты сам?

— Прекрасно. В моей поездке ничего примечательного не было.

Все недавние события уже успели выветриться у него из головы. Он взял ее под руку, и они медленно пошли обратно к беседке.

— Я хочу знать, что с тобой случилось, Рэйчел. Расскажи мне прямо сейчас.

Они сели, обнявшись, в пятнистой тени, не обращая внимания на великолепный закат. Никогда раньше Рэйчел не казалась Себастьяну такой привлекательной. Ее волосы заметно отросли за прошедшие месяцы и теперь локонами падали ей на плечи — темные и таинственные, пронизанные серебряными нитями, которые казались ему звездами, мерцающими в ночном небе. Он полюбил эти волосы, украшенные сединой. Они принадлежали Рэйчел.

— Себастьян, — объявила она с благоговейной дрожью в голосе, — условия моего освобождения полностью отменены! Все ограничения сняты! Четыре дня назад я получила письмо от министра внутренних дел. Я больше не поднадзорная!

— Поэтому ты счастлива, — Себастьян коснулся ее щеки. — Я это вижу.

— Да! Да! Как будто убрали груз, гнувший меня к земле. Я стала другим человеком.

— Ты подавала прошение? Обращалась в министерство?

— Нет, и я, по правде говоря, не понимаю, почему они решили отменить условия. Это редкий случай: обычно отмена не происходит так быстро. Я была выпущена всего пять месяцев назад. Ты ведь им не писал?

— Нет, не писал. Почему ты меня не попросила? Мне даже в голову не пришло.

Радость Рэйчел оказалась заразительной. Себастьян поцеловал ее в висок.

— Значит, тебе больше нет нужды ездить в Тэвисток и отмечаться каждую неделю у констебля в Уикерли?

— Да, с этим покончено. Теперь я свободна. Действительно свободна.

Она выглядела свободной. Свежей и юной, полной надежд. Себастьян был полностью очарован произошедшей в ней переменой.

— Ты ни за что не угадаешь, что я сделала вчера.

Он покачал головой.

— Ты пошла танцевать на деревенской лужайке?

— Я уволила Вайолет Коккер.

— Вайолет Коккер?

— Горничную. Если бы ты был здесь, я бы, конечно, спросила твоего разрешения, но ведь ты говорил, что найм и увольнение прислуги — это моя обязанность. Ты сказал это в самом начале, и поэтому я…

— Совершенно верно. Уволила — и правильно сделала.

— Себастьян, она была просто невыносима — хамила, не хотела работать…

— Это такая… черненькая с лисьей мордочкой?

Рэйчел рассмеялась, стыдясь собственной радости.

— Да! Я выдала ей двухнедельное жалованье из денег на хозяйство, и сегодня утром она съехала. А я почувствовала себя… всемогущей.

— Правда?

Себастьян не мог оторвать от «новой» Рэйчел восхищенного взгляда.

— Как ты думаешь, что это значит? Ты считаешь меня мстительной?

— Да будет тебе!

— Нет, я серьезно. Неужели я недобрая, мстительная? Неужели я из тех, кто может использовать свою власть, вымещая злость на таких, как Вайолет?

— И что в этом плохого?

— Это нехорошо…

— Глупости. Такие, как Вайолет, ничего другого не заслуживают. И вообще ты не из тех, кто срывает злость на прислуге. Ты прекрасно это знаешь. Уж если на то пошло, это она тебе досаждала с самого первого дня. Ты просто избавилась от лишней головной боли, вот и все. Я горжусь тобой.

Рэйчел опустила голову, чтобы скрыть довольную улыбку.

— Я тоже горжусь собой, — призналась она. — Вайолет давно надо было уволить. Она это заслужила.

— Безусловно.

— Суть в том, что еще неделю назад я не смогла бы это сделать. А теперь для меня начинается новая жизнь. Этим утром я получила по почте еще одну «широкую стрелу» и ни капельки…

Себастьян вскочил и прервал ее яростным проклятием, но Рэйчел его остановила, ласковым жестом положив руку ему на плечо.

— Все было в точности как в прошлый раз: ни записки, ни обратного адреса. Но ты пойми: она не повергла меня в ужас, как тогда. Именно это я и пыталась тебе сказать. Мне кажется, это начало новой жизни. Я действительно оставляю прошлое позади.

— Дорогая, я так рад. Для меня это самая замечательная новость, но… — Себастьян крепче сжал ее плечи, заранее предупреждая дальнейшие возражения, — мне придется еще раз поговорить с миссис Армстронг. Так дальше продолжаться не может.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты к ней обращался. Энни Моррелл сказала мне сегодня, что миссис Армстронг тяжело больна. Ведь ничего страшного не случилось! Честное слово, все это вздор.

— Не будем сейчас об этом спорить.

Чтобы переменить тему, он спросил:

— Итак, ты подружилась с женой Кристи Моррелла?

— Ну, не то чтобы подружилась, — осторожно уточнила Рэйчел. — Пока еще нет. Но мы могли бы стать друзьями. Она мне очень нравится. И мне кажется… что я тоже ей интересна.

— Конечно, и ты ей нравишься! Она же умная женщина.

— Она позволяет себе весьма вольные высказывания. И с ней очень приятно общаться. Так приятно, что я сегодня набралась мужества и задала ей вопрос.

— Какой вопрос?

— Я ее спросила, почему она не побоялась завязать со мной знакомство, зная, что я, возможно, убила человека.

Себастьян понимающе коснулся ее щеки.

— Да, это требовало немалого мужества. И что же она ответила?

— Что поверила в мою невиновность с самой первой минуты, как меня увидела. И еще Энни сказала, что, когда муж рассказал ей о суде и приговоре, она решила, что ей вообще наплевать, ошиблась она на мой счет или нет, потому что Рэндольф оказался настоящим чудовищем и получил по заслугам. Я даже не думала, что жена священника может быть такой невоздержанной на язык, — со смехом добавила Рэйчел.