Третий ухмыльнулся моему невежеству.

– Не думаю. Я видел модели информационного пространства с Ключевой Фигурой, подвергшейся смешению. И знаю, что мы живем не в такой Вселенной.

– Почему?

– Потому что после момента «Алеф» в процесс были бы втянуты все без исключения. Экспоненциальный рост: один человек, потом два, четыре, восемь… Случись это в сорок третьем, мы бы все уже давно последовали за Мутебой Казади. Из первых рук узнали бы, что его убило.

Ракета, падая, скрылась из виду. Трюм снова погрузился в серый полумрак. Я вызвал Очевидца, вновь приноравливаясь к приглушенному свету.

– Эндрю! – вскричал(а) Кувале, – Слушай!

В трюм проник глубокий ритмичный пульсирующий рокот. Звук нарастал, и наконец я сумел распознать его. Ревел двигатель. Не наш. Чужой.

Я ждал. Неизвестность! Подкашивались колени. Как у Кувале, у меня задрожали руки. Прошло несколько минут, вдалеке послышались крики. Слов было не разобрать, но голоса незнакомые, с полинезийским акцентом.

– Помалкивайте, – спокойно приказал Третий, – а не то они все погибнут. Или для вас Мосала дороже десятка фермеров?

Я смотрел на него. В голове мутилось. Неужто остальные антропокосмологи настроены так же? Через сколько же смертей нужно им переступить, чтобы осознать, что и они могут ошибаться? Или исповедуемая ими мораль принципиально иная, и согласно ей малейший шанс «раскрутить клубок» перевешивает любое преступление, любое зверство?

Голоса все ближе. Вот заглушили двигатель. Судя по звукам, рыболовецкое судно встало прямо борт о борт с нашим. А издалека – уже было слышно – подходило еще одно.

До меня донесся обрывок разговора:

– Но я сдала вам в аренду это судно, так что ответственность – на мне. Система аварийной сигнализации не должна барахлить.

Глубокий женский голос. Явно заинтригована. Рассудительна, настойчива. Я бросил взгляд на Кувале: глаза закрыты, зубы стиснуты. Невыносимо видеть такую боль! Что за чувство внушает мне этот человек? Самому не верится. Да это и неважно. Кувале нужна помощь. Мы должны вырваться отсюда.

Но если я крикну – сколько людей поставлю я под угрозу?

Я услышал, как подошел третий корабль. Сигнал бедствия… ложная тревога… сигнал бедствия… ракеты. Похоже, на всех находящихся в округе судах сочли это достаточно странным и решили взглянуть своими глазами. Даже если никто из вновь прибывших не вооружен, теперь численный перевес целиком на нашей стороне.

Я поднял голову и заорал:

– Сюда!

Третий напрягся, точно готовясь к прыжку. Я пальнул в пол рядом с его головой. Он замер. Накатила волна головокружения. Вот-вот раздастся автоматная очередь. Я с ума сошел, что я делаю?

Тяжелые шаги по палубе, снова крики.

У края люка показались Двадцатая и полинезийка.

Фермерша, нахмурившись, глянула вниз, на нас.

– Если они угрожали насилием, – сказала она, – соберите доказательства и представьте третейскому судье на острове. Но, что бы здесь ни произошло, не кажется ли вам, что противоборствующие стороны лучше разделить?

– Они спрятались на судне, – с притворным возмущением затараторила Двадцатая, – угрожали нам оружием, взяли заложника! Что ж вы думаете, после этого мы отдадим их вам, чтобы вы их отпустили?

Фермерша перевела глаза на меня. Не в силах выдавить ни слова, я встретился с ней взглядом и опустил правую руку. Она бесстрастно заговорила, вновь обращаясь к Двадцатой:

– Я с удовольствием дам показания обо всем, что здесь видела. Так что, если они готовы отпустить заложника и отправиться с нами, даю вам слово, справедливость восторжествует.

У люка появились еще четверо фермеров. Кувале, по-прежнему сидя у стены, приветственно вскинул(а) руку и прокричал(а) что-то по-полинезийски. Один из фермеров хрипло рассмеялся и ответил. В душе у меня всколыхнулась надежда. На корабле полно народу – если дойдет до рукопашной, антропокосмологам несдобровать.

Я сунул пистолет в задний карман и крикнул:

– Он свободен!

Третий угрюмо поднялся.

– Так или иначе, она уже мертва, – спокойно заявил я, – Вы сами сказали. Вы уже стали спасителем Вселенной, – Я похлопал себя по животу, – Подумайте о своем месте в истории. Не запятнайте себя теперь в глазах общества.

Он обменялся взглядом с Двадцатой и начал подниматься по веревочной лестнице.

Я бросил пистолет в угол трюма и шагнул помочь Кувале. Он(а) медленно преодолел(а) трап. Я, не отставая ни на шаг, двигался следом в надежде, что в крайнем случае успею подхватить сзади.

На палубе сгрудилось человек, наверное, тридцать фермеров и восемь антропокосмологов – большинство с пистолетами. Вид у них был решительнее некуда, куда там безоружным анархистам. От ужаса бросило в дрожь: чем это могло обернуться! Я огляделся, ища Элен У. Ее нигде не было видно. Ночью вернулась на остров наблюдать, как умрет Мосала? Я не слышал лодки. Впрочем, может, взяла акваланг и уплыла на сборщике урожая.

Стоило нам направиться к борту, где два судна соединялись сходнями, меня окликнула Двадцатая:

– И не думайте улизнуть с украденным имуществом.

Терпение фермерши было уже на исходе. Она повернулась ко мне:

– Может, вывернете карманы и сэкономите нам время? Вашему другу нужна помощь.

– Знаю.

Двадцатая подошла ко мне, обвела палубу отсутствующим взглядом. У меня кровь застыла в жилах. Это еще не конец. Что бы они там ни сделали с Мосалой, они надеются, что теперь это уже не изменить… но не уверены. И вот готовы стрельбу открыть, лишь бы не выпустить меня с кипой отснятого материала, доказывающего, что опасность куда как реальна.

Они слишком хорошо знают Мосалу. Не представляю, как убедить ее без неопровержимых доказательств; однажды она уже поверила, когда я крикнул: «Волки!»

Только выбора у меня не было. Я вызвал Очевидца и стер все.

– Ладно. Сделано. Запись стерта.

– Не верю.

– Подключите меня к ноутпаду, – Я указал на торчащий из живота разъем, – Проверьте. Убедитесь сами.

– Это ничего не докажет. Вы могли состряпать фальшивку.

– Чего вы тогда хотите? Сунуть меня в электромагнитное поле и вьтжечь всю оперативную память?

Она на полном серьезе покачала головой.

– У нас здесь нет такого оборудования.

Я глянул в сторону сходни, которая поскрипывала, сжатая бортами качающихся на волнах кораблей.

– Ладно. Отпустите Кувале. Я остаюсь.

– Нет! – простонал(а) Кувале, – Вы можете ему поверить…

– Это единственный вариант, – прервала Двадцатая, – Даю вам слово: вы вернетесь в Безгосударство в целости и сохранности, как только дело будет сделано.