Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Была еще и третья старушка – низенькая, полная и румяная. Она подстригала цветы на клумбе – маленькими золотыми ножницами.
Вот они – мойры! Милые пожилые дамы. И вообще, тут было так уютно, так светло. Зря я их боялась и отказалась, чтобы Гермес отнес меня к ним. А кстати, где он?
– Привет! – сказал Зевс, приближаясь к мойрам.
– Привет, Зевсик! – ответили старушки вразнобой и разными голосами.
Хрипловатый голос, как это было ни удивительно, принадлежал той, что возилась с цветами, – он совсем ей не подходил.
– Ну, – весело сказала она, – кого ты нам привел?
И, положив маленькие золотые ножницы в карман полосатого фартука, она подошла к нам.
– Я Алисия, – сказала я, так как стояла впереди всех и подумала, что будет вежливо представиться самой, раз уж Зевс молчит.
Но Зевс толкнул меня легонько – я отлетела назад и стукнулась о Швайгера – и сказал, обращаясь не к старушкам, а к нам:
– Познакомьтесь. Это Посси…
Старушка в фартуке величаво кивнула нам.
– …это Тотти, – вежливо указал Зевс на старушку, что тянула нить с лопаты.
Старушка тоже кивнула.
– …и Хесси, – сказал Зевс.
Еще один кивок – я думала, прическа Хесси упадет от него на стол, но она только заколыхалась и минуты через две успокоилась.
И какие смешные у них имена!
– Это сокращенные имена, – торжественно объявила толстушка.
– Да? – сказала я.
Остальные все молчали, только Вивиан хмыкнула где-то позади.
– Да, – сказала толстушка и спросила Зевса: – Откуда они такие глупые?
– Из Америки, – пренебрежительно пожал плечами Зевс.
Ну, знаете! Никто не обязан знать, как зовут старушек, сидящих на горе посреди болота не понятно в какой стране. То есть в какой стране, понятно – в Греции. Как сказал мне Томас.
Толстушка сказала, обращаясь ко мне:
– Если бы тебя звали Атропос-неотвратимая…
– Или Клото-пряха… – отозвалась старушка-пряха.
– Или Лахесис-судьба… – сказала затейливая прическа.
– Ты бы тоже сократила имя, – заключила Посси-Атропос.
А что? Эпичненько. «Судьба моя!» – говорил бы мне Томас. Но я кивнула с серьезным видом:
– Понимаю. В детстве я не могла полностью выговорить свое имя и называла себя Лись…
– Вот видишь! – сказала толстушка. – А у наших гостей и вовсе языки от страха заплетаются!
Похоже, она тут была самая разговорчивая. Оно и понятно. Две другие безотрывно были заняты делом. Хесси окунала нити в чашки – отчего нити начинали переливаться разными цветами – и потом кидала их на перила: видимо, сушиться.
– А мы пришли по делу, – перебил Зевс, отодвигая меня в сторону. Похоже, опасался, как бы я не начала опять что-то рассказывать о себе.
Это, знаете, совсем невежливо с его стороны. Может, старушкам интересно? Сидят они себе тут – и поговорить не с кем.
– О! – воскликнула толстушка вдруг, не обращая внимания на слова Зевса. – Да ты мне подарочек привез!
– Да, – сказал Зевс, слегка смутившись, и полез в карман.
Но старушка воскликнула – и ее скрипучий голос даже дал петуха:
– Горничная!
И, всплеснув радостно руками, она устремилась ко мне. А Зевс спрятал чудо-маркер обратно в карман и посмотрел на меня грозно: мол, не смей перечить.
– Но… – едва успела сказать я слабым непослушным голосом.
А старушка оттолкнула в стороны и Зевса, и меня – какие у нее сильные руки, по виду и не скажешь! – и бросилась к Швайгеру со скрипучим воплем:
– Какая прелесть!
– Что? – не понял Швайгер.
Томас, стоявший рядом с ним, дернул бровями, будто собрался расхохотаться. Но все же удержался.
Старушка потащила Швайгера к столу, а Зевс прошипел ему в затылок:
– Терпи!
– А? – обернулся Швайгер в полной растерянности.
Он явно ничего не понял. Видимо, не слышал, как Зевс говорил о том, что старушки не могут найти себе горничную. Но разве бывают горничные-мужчины?
– Вы только посмотрите, сестрицы! – говорила между тем старушка двум другим. – Высок, мускулист!..
Швайгер даже самодовольно приосанился.
– …столько работы по дому сможет сделать! – закончила старушка.
И Швайгер в недоумении взглянул на нее. А толстушка уже сняла с деревянного столба-опоры белый кружевной фартучек и повязывала его Швайгеру на талию.
– Эй! – сказал старушке Швайгер.
– К нам будешь обращаться «мисс»! – сказала старушка тоном, каким говорят с милым непослушным щенком.
Я спряталась за спину Зевса, чтобы мойры не увидели, что я смеюсь, – похоже, они были абсолютно серьезны. В плечо мне уткнулся носом и тихонько хрюкнул Томас. Вивиан тоненько едва слышно простонала. Лица Зевса мне видно не было, но спина его оставалась невозмутимой.
Похоже, Зевс подавал Швайгеру какие-то знаки, потому что Швайгер процедил:
– Хорошо.
– Так, – бойкая старушенция обошла Швайгера кругом. – И что ты умеешь?
– Фильмы снимать, – пробурчал Швайгер.
– Интересно, – оживилась мойра, макавшая нити в краски, – Хесси. Видимо, она была неравнодушна к искусству. Потому и прическу себе вон какую выдумала – как на старинных картинах. – Какие?
– Боевики, приключения… – начал Швайгер, нервно одергивая воланы на фартучке.
– Интересно, – снова сказала Хесси.
– Ничего интересного! – сказала толстушка.
– Почему? Это же искусство, – спокойным, размеренным, как и ее движения, голосом пропела длинная старушка, что тянула нить.
Толстушка Посси вскричала нетерпеливо:
– Наконец-то я нашла горничную по своему вкусу, а вы хотите отправить его снимать боевики! – и обратилась к Швайгеру: – Пол мыть умеешь?
– Нет, – гордо сказал Швайгер.
Зевс охнул и схватился за голову.
– Умеет, – крикнул он, – еще как!.. – И вкрадчиво произнес: – Знаете, может, пока посмотрите бумаги?
– Конечно, – сказала довольная Посси.
– Да-да, – кивнули ее сестры.
– Принеси-ка мои очки, – велела Посси Швайгеру. – Они там, на столике у дивана, – она мотнула головой в сторону открытой стеклянной двери, ведущей с веранды в дом.
Швайгер кивнул, и мне послышалось, что его зубы скрипнули от злости. А может, у него просто челюсть в этот момент была так перекошена.