Тринадцать афинских матерей приготовили еду на дорогу, а отцы, чтобы поднять дух своих детей, пригласили аэда, который, сопровождая своё пение игрой на лире, поведал несколько героических сказаний со счастливым концом.

Некоторые говорят, что Тесей уже при отплытии имел какой-то план действий потому, что с согласия родителей он заменил двух девушек женственными с виду юношами, с нежной, как у девушек кожей, покрытой первым пушком, с начатками грудей и довольно широкими бедрами. Тем не менее, эти юноши при женственном виде и небольшом росте обладали недюжинной храбростью и мужским здравым умом. Им он наказал принимать теплые ванны, избегать прямых солнечных лучей, чтобы сохранить белизну кожи и стараться не отличаться от девушек ни осанкой, ни повадками и даже ходить девичьей поступью, при которой ягодицы по очереди упруго шевелятся. Так ему удалось обмануть Миноса и выдать двух юношей за девушек.

115. Тесей посещает Дельфиний

Когда метанье жребия было так необычно завершено, Тесей решительно забрал тех, кому он выпал — пять девушек и восемь юношей, из которых двое были очень похожи на девушек, им предстояло в женской одежде изображать девушек. Прежде, чем спуститься к уже ожидавшему кораблю, он решил посетить Дельфиний — храм Аполлона в восточной части Афин.

Пройдя из пританея, около которого производилась жеребьевка, в Дельфиний, Тесей положил за всех пред Аполлоном масличную ветвь. То была увитая белой шерстью ветвь со священного дерева, посаженного самой Афиной во время ее знаменитого спора с Посейдоном за Аттику. Это дерево не только давало лучшее масло и ветви для венков победителям, но и считалось еще и деревом судьбы.

В Дельфиние не было расселины в скале, откуда поднимались дурманящие испарения гниющих останков змея Пифона, не было и Пифии, восседавшей на знаменитом треножнике. Жрецами Аполлона обычно бывали мужчины, поскольку мужчины были жрецами богов, а женщины — жрицами богинь. Использование женских уст не было типичным для Фебовых прорицалищ, и Дельфы были одним из немногих исключений, таких, как Аргос и Ликийские Патары. В Афинах, так же, как и в Дидимах и Кларосе, где находились наиболее известные оракулы Феба, пророками были мужчины.

Однако многое в афинском Дельфиние было устроено непосредственно по дельфийскому образцу. Здесь был жертвенник Посейдону, статуи всех трех Мойр, их предводителя Зевса-Мойрагета и конечно, же самого Аполлона, изваяние которого в рост человека было из чистого золота.

Тесей много слышал о знаменитейшем храме всей обитаемой Ойкумены в Дельфах, но ни разу там еще не был. Он не видел буйного экстаза прорицающей Пифии, и потому не был удивлен встреченному при входе спокойному, сосредоточенному жрецу, который стройной, как у юноши, фигурой и длинными золотисто — рыжеватыми волосами был похож на бога, вдохновляющего его. Казалось, что бог наделил жреца пророческим даром и сделал его причастным боговдохновенному и истинному пророчеству, связав его мыслительную способность с безмятежным сном. Поэтому не было необходимости разгадывать таинственные речения и видения Пифии, как в Дельфах. Жрец в Дельфиние был и прорицатель, и толкователь, и возвеститель воли бога. Точно так же и сам Аполлон был и толкователем воли великого Зевса, и его пророком. Этот жрец выбирался из числа самых достойных афинских фамилий и после годичного испытательного срока либо заменялся, либо оставался на пожизненную службу в храме.

Аполлон устами своего жреца повелел Тесею простыми и ясными словами:

— Внемли мне юный, но уже знаменитый герой! Речь моя будет понятна тебе. Отправляясь на Крит, ты должен взять себе в путеводительницы фиалковенчанную Афродиту. Только эта великая богиня озорному своему сыну Эроту, и то, если он ей будет послушен, сможет приказать дочери Миноса Ариадне к тебе милость склонить, стрелой своей ее ранив в сердце и в печень. Но и сам ты должен сделать все, чтобы понравиться Ариадне, ведь только по советам ее ты сумеешь и Минотавра убить, и с ее помощью найти выход из запутанного кносского Лабиринта, из которого только его строитель Дедал знает, как выход найти.

Выйдя из храма, Тесей по дороге к морю увидел на лугу чью-то привязанную к колу козу и взял ее, оставив хозяину на траве несколько драхм, которые были при нем. После этого он сразу стал готовиться к жертве милоулыбчивой Афродите и так ей жарко молился:

— О, златая Киферея-Киприда, искусная не только в любви, но и в кознях! Могучим даром тебя одарили непреложные Мойры, отличая тебя среди всех других олимпийских богов и богинь. Ты покоряешь всех, и нет никого, кто настолько был бы могуч, кто смог бы все покоряющей власти твоей избежать. Ты правишь нашим и телом, и душой, и рассудком, проникая в нас вместе со стрелами Эрота дыханьем своих таинственных сил. О богиня богинь, весь твой вид столь отраден, твои очи мерцают в ореоле изогнутых дивно ресниц, с чистой душой призываю тебя и умоляю о помощи. Прекраснейшая из богинь, вечно улыбающаяся, славная сладостным смехом, помоги мне стать любимым у дочери Миноса Ариадны и зажги ее ко мне страстью горячей! А я у алтаря жертву сейчас тебе принесу и песню в небо тебе вознесу. Я жертву приношу тебе сейчас впервые, но будь уверена, что для меня всегда ты будешь главной богиней. Я козьей кровью сейчас окроплю твой алтарь и в жертву тебе принесу тучные бедра этой рогатой козы, поскольку другого животного для жертвы нет сейчас у меня.

Говорят, когда Тесей на берегу моря приносил златовенчанной богине красоты и любви в жертву козу, животное вдруг обернулось козлом; отсюда и новое прозвище богини — «Козлиная».

Помолившись, Тесей с выбранной по жребию для поездки на Крит афинской молодежью спустился к морю. Все это происходило в шестой день месяца мунихиона, в который и ныне посылают в Дельфиний девушек с мольбою о милости.

116. Разные рассказы о плавании Тесея на Крит

Афиняне снарядили тридцативесельный корабль с изогнутым верхом, с высокой кормою и носом, на котором избранные по жребию 14 юношей и девушек, включая Тесея, под присмотром Миноса поплыли на Крит, не везя с собою никакого «оружия брани». Тесей сам себе выбрал жребий в Кносский попасть Лабиринт, чтобы убить Минотавра и его смертью конец ужасному возмездию положить.

Плутарх в «Тесее» говорит, что прежде у юношей и девушек, отправлявшихся на Крит, не оставалось никакой надежды на спасение, поэтому на корабле всегда был черный парус, как траурный знак неминуемого несчастья. Однако на этот раз