— Так! — Крокодил откинулся в кресле и сердито засопел. — Ладно!

Он принялся барабанить пальцами по столу. Меня это страшно раздражало, поэтому я тоже принялась барабанить, только гораздо громче. Он посмотрел на меня... в общем, нехорошо посмотрел и снова заорал, вернее позвал:

— Никола!

Поскольку Никола не материализовался моментально из воздуха, Крокодил заорал еще раз, потом, видно, опомнился и нажал под столом кнопку. Из-за спины неслышно возник Никола, я вздрогнула от неожиданности, он проскользнул к письменному столу и замер, внимательно глядя на хозяина.;

— Вот что... Уведи ее. Пока, — безразлично махнул тот рукой.

«Эй, ты! — забеспокоилась я. — Ты давай указания точнее, а то неизвестно еще, как этот маньяк их интерпретирует!» Николе я не доверяла ни на йоту, памятуя о его стильных ботиночках.

— Куда? — сам задал наводящий вопрос Никола, мазнув по мне взглядом.

— Ну... — Крокодил явно маялся, — где она была? Кто за ней смотрит, Илья? Ну, пусть он...

Никола шевельнулся и начал:

— Может, ее...

— Я сказал! Иди... — отмахнулся Лев Юрьевич и повернулся ко мне. — До скорого свидания, Алевтина! — Он уже взял себя в руки и теперь улыбался своей обычной насмешливой улыбкой. — Завтра договорим! Я вам завтра встречу устрою, интересную, вам понравится! А после все и обсудим!

С этими словами он снова шлепнул по какой-то кнопке, и комната погрузилась в полумрак. Никола шагнул ко мне, я встала. Направляясь к двери, я раздумывала: «С кем это я завтра встречусь? И что за Илья, который за мной смотрит?»

— Вот, проводить девочку надо, — не слишком любезнй подталкивая меня в спину, обратился Никола к Расулу, ожидающему нас в красно-белом коридоре. — И чтобы никуда... Ясно?

Расул молча кивнул. Не успела я сделать и трех шагов, как Никола окликнул:

— Эй, Расул, ты меня понял?

— Она должна сидеть в комнате, — бросил Расул раздраженно, — ты это хотел сказать?

— Да.

— Я понял. Что еще?

— Ничего, это я на всякий случай. Больно шустрая дамочка. Неплохо было бы перестраховаться, ты сам знаешь, она нужна...

— Да, — подтвердил Расул как-то безразлично.

— Пошли! — Никола направился по коридору, насвистывая и что-то крутя в пальцах.

Выбирать было не из чего, я пошла вслед за ними. Хотя разобраться в лабиринтах дома было довольно непросто, я вскоре поняла, что направляемся мы не в ту комнату, где я была.

— Эй, Никола! — окликнул идущий сзади меня Расул. — Куда мы?

Так как Никола решительно направился вниз по лестнице, меня начали одолевать сомнения.

— Эй, ты! — громко заявила я спине Николы. — Тебе Лев Юрьевич сказал вернуть меня туда, где я была!

— Точно! — отозвался он, не оборачиваясь. — Именно туда!

— Никола, зачем в подвал? — снова подал голос Расул, к моему огорчению, в нем слышались тревожные нотки.

— Не переживай, скоро отмаемся! — доверительно сообщил другу Никола. — Главное, чтобы она ночь во здравии переждала, а там...

Таким образом мы снова оказались в коридоре, обшитом деревом и тисненым шелком.

«Никак в подвал? — догадалась я. — Вот сукин сын! Что-то он так осмелел? Крокодил ни на что подобное не намекал. Очень интересно!»

Очутившись вновь в серой, убогой комнате, я растерянно оглядывалась на Расула, утешая себя одной-единственной мыслью о том, что остаток дня и ночь, судя по всему, должны пройти без сюрпризов. Расул и Никола покинули комнату практически в ту же минуту, как я переступила ее порог.

«Верь после этого мужчинам!» — покачала я головой и села на ложе йога. Оно показалась мне еще жестче прежнего.

Вскоре Никола самолично принес мне обед, на мои вопросы не отвечал, лишь косился и довольно подло усмехался. Есть я не смогла, легла на лежанку и отвернулась к стене. Через некоторое время снова появился Никола, унес поднос с едой, не утруждая себя никакими разговорами. В дверях он задержался, я не могла видеть, что он делает, но услышала, как он радостно смеется.

«Чтоб ты сдох!» — пожелала я ему, а он, словно в ответ, сказал:

— Еще пообщаемся, не скучай, родная!

После чего он удалился, а я крепко задумалась. Следовало упорядочить всю полученную информацию, сопоставить со старой, сделать выводы и по возможности рассчитать дальнейшие шаги. Как-то уж получалось, что особенно разбегаться было не с чего. И в одном я была почти уверена: встретиться завтра мне предстоит с моим бывшим супругом, Андреем Дмитриевичем Сомовым.

— Откушай, принцесса, не побрезгуй, родная! — Я словно очнулась и увидела перед собой счастливую физиономию Николы. Когда я крепко задумаюсь, просто беда...

— Ты что это? — удивилась я.

Никола удивленно поднял брови:

— Как чего? Есть будешь?

— Есть? Я же тебе сказала, что не буду! Ты глухой, что ли?

— Когда сказала? — Опять удивился он и обрадовался. — Ты голодовку, что ли, объявила?

— Почему голодовку? Просто не хочу. Вечером поем. Чего это ты так обо мне беспокоишься?

— Вечером? А сейчас чего?

Тут я немного растерялась. Неужели уже вечер? Не могла же я столько времени просидеть не шевелясь! Или могла? Или я спала? Да нет, вроде я думала...

— Ладно, оставляй! — махнула я рукой и заглянула в поднос. — Вы своего повара пристрелили, что ли? Кто эту бурду готовил? — поинтересовалась я.

Никола заржал:

— А чего на тебя хороший продукт переводить, все равно не жрешь!

— Сволочь, — равнодушно ответила я, отталкивая поднос.

Он скользнул по кривенькой тумбочке и со звоном грохнулся на цементный пол. Густые брызги то ли тушеной картошки, то ли месива из макарон,смачно хлопнув, полетели в разные стороны. Хорошая порция неизвестного деликатеса оказалась на брюках моего кормильца, он побледнел, крылья носа задрожали, сжав кулаки, он шагнул ко мне. Прятаться было негде, да и было бы совершенно излишним.

Захочет — достанет. Я смотрела в глаза своего врага, Никола сделал еще шаг и остановился.

— Завтра... завтра, — зашипел он сквозь зубы, — я порежу тебя на ремни... я тебя порежу... и сделаю это сам, вот этой самой рукой... — Он протянул ко мне руку, словно намеревался вцепиться в горло.

Сжал кулак так, что хрустнули побелевшие костяшки пальцев. Я была не в силах оторваться от горящих бешенством глаз и не ревела только потому, что слезы в данный момент находились совершенно в другой части моего организма, не предназначенной для рыданий. Никола вылетел вон из комнаты, с такой силой саданув дверью, что вокруг косяка облетела штукатурка.