Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У меня на столе был чертеж и опытный образец пистолета под патрон «парабеллум». А вот внешний вид не совсем устраивал меня, привыкшего к почти совершенству пистолета Макарова. Пришлось прорисовать некоторые детали, чтобы в пистолете не было ни одного винта, за исключением того, который держит щечки рукоятки.
Коровин сидел рядом и говорил:
— Господин штабс-капитан, почему вы сами не конструируете пистолеты?
— Некогда, уважаемый, чем больше в России будет конструкторов, тем сильнее будет наша Русь, — сказал я. — И запомните, первым из пистолета я стрелять не буду, но, если вы не сделаете шедевр, лучше на глаза не показывайтесь.
Федоров писал, что в пистолете-пулемете Шпагина, который уже будет автоматом Федорова, затвор разбивает затыльник. Отписал ему, чтобы усилил возвратно-боевую пружину и сделал фибровый затыльник. В группе Федорова разрабатывали и автомат Калашникова под патрон «Арисака». Американцы во второй половине двадцатого века уменьшили калибр своих автоматов, а мы, пользуясь знаниями того времени, уменьшили калибр по японскому образцу в начале двадцатого века. И патроны израсходуем, и сделаем новый автомат, потому что сделать то, что уже было сделано, невозможно, все равно получится что-то новое.
Через неделю ко мне в кабинет зашел генерал майор Иноземцев и положил передо мной лист бумаги. Письмо из канцелярии премьер-министра о присвоении мне чина капитана и откомандировании на должность чиновника по особым поручениям при премьер-министре Российской империи.
Быстро. И опасно. Что если предложение ЕИВ поделиться властью с народом будет расценено как измена? Расстреляют вместе с премьер-министром, и мое пребывание здесь будет простым времяпровождением, разве что останутся следы в военной технике.
— Господин штабс-капитан, — спросил меня генерал, — а это как прикажете понимать?
— Ума не приложу, ваше превосходительство, — сказал я, — все так похоже на мой перевод от генерала Медведева в Петербург. Нашелся другой покупатель, но консультации по вопросам вооружения я продолжу в любом случае.
Марфа Никаноровна тоже была в недоумении, как быстро я продвигаюсь по служебной лестнице. Естественно, она отписала Иннокентию Петровичу и жене Иванова-третьего. Ну, информация об этом разнесется быстро.
Моей карьере можно только позавидовать, но когда ветер дует в спину, то глупо было сопротивляться. И еще говорят, чем выше заберешься вверх, тем больнее падать вниз. Ну, я не из графьев и князей, как-нибудь прокормлю себя и свою семью.
Интересный этот чин капитана. На погоне один просвет и ни одной звездочки. Чин обер-офицерский, а титулуют ваше высокоблагородие.
Глава 56
Проводов в ВУК не устраивали. Я там работал без году неделя, меня мало кто знал и мое появление почти никем не было отмечено. Или, наоборот, отмечено и доложено в соответствующие инстанции.
— Ваше высокоблагородие, — попросил меня старший писарь Терентьев, — возьмите меня с собой, лишним там не буду.
— Подожди, Терентьев, — ответил я ему, — дай мне до нового места службы добраться, а там придумаем что-нибудь.
Расторопный ротмистр Сенцов уже нашел помещение в две комнатки, которые он хотел объединить в одну, чтобы сделать просторный и внушительный кабинет, но я его остановил, сказав, что в просторном кабинете все мысли разбегаются по дальним углам, а я люблю работать в маленьком кабинете. Дальняя комнатка будет моим кабинетом, а в ближней к коридору комнате будет сидеть мой помощник, старший писарь Терентьев Христофор Иванович, работавший со мной в ВУК.
— Ты писульку туда направь о прикомандировании его ко мне, — попросил я Сенцова.
Пока в кабинетах делали ремонт, я заканчивал все дела в ВУК. Затем представился по случаю убытия всем моим начальникам вплоть до начальника ВУК. С генерал-майором Иноземцевым мы условились, что я всегда приду на помощь в составлении заключения по прожектам и буду консультировать по новинкам вооружения и техники, так как считаю, что это не менее важное дело, чем работа чиновника по особым поручениям при премьер-министре Российской империи. С ним же я решил вопрос об откомандировании со мной Терентьева. Этот вопрос тоже решился очень быстро, так как из канцелярии премьера пришла соответствующая бумага.
Новоселье пришлось как раз на день коронации короля Георга Пятого и день нападения на мою родину Гитлера. Нам всю жизнь забивали голову, что именно в этот день началась Вторая мировая война, а до этого все, что было, это так, игрушки. Однако именно Сталин открыл Гитлеру путь в Польшу и сам захватил половину страны под предлогом того, чтобы оттянуть время нападения Гитлера на нас. Мол, если бы не Сталин, то Отечественная война началась бы на два года раньше. Да война бы вообще не началась, если бы Сталин топнул ногой, как он топал на своих военачальников, которых группами и поодиночке расстреливали в подвалах ЧК и на расстрельных полигонах, понатыканных вокруг столицы и областных центров страны, где так вольно дышит человек.
Петр Аркадьевич Столыпин тоже посетил мою келью и остался доволен тем, как я обустроился.
— Очень уютно у вас, Олег Васильевич, — сказал он. — Скоро приезжает из Англии ЕИВ с семьей, и я размышляю, как я ему все расскажу. Поймет ли он меня?
— Ваше высокопревосходительство, — начал я, но премьер отмахнулся:
— У меня есть имя и отчество, и для вас я Петр Аркадьевич, а вот на людях я для вас ваше высокопревосходительство.
— Петр Аркадьевич, — продолжил я, — одна мудрая женщина говорила мне в свое время: если не знаешь, что говорить, то говори правду. Лучше всего, если при разговоре с царской четой будете присутствовать вы, Распутин и я. Представите меня как Ангела. Я подробно расскажу, как начнется война, как застрелят и утопят в Неве Распутина, как низложат царя и как в доме купца Ипатьева будет расстреляна вся их семья, не пожалеют никого, а драгоценности, спрятанные в платьях великих княжон, большевики заберут себе. Думаю, что это их образумит.
— А если это подтолкнет к кровавому террору, хуже, чем в 1905 году? — спросил Столыпин.
— Тогда, Петр Аркадьевич, в дело придется вступать Ангелу, — сказал я.
— Как это и что это будет? — забеспокоился Верховный правитель.
— Все будет зависеть от обстоятельств, — сказал я.
Мы помолчали.
— Вы бы хоть закурили, — сказал премьер. — Табачный дым действует отвлекающе.
— У меня есть средство почище дыма, — сказал я и звякнул в колокольчик. Появившемуся в дверях Терентьеву