– А Ани? Чем занимается она?

– О-о-о, она бегает по утрам с Бартом вдоль озера, по лесу; нашла какую-то тропинку, говорит, воздух свежий – ей нравится. А после обычно толкется на кухне – пробует многочисленные рецепты кофе со специями из книги, которую я ей подарила, – и мешает Антонио. Тот ворчит, но терпит, ему самому интересно. Он вообще часто ворчит: на то, что нет нужных продуктов, приправ, на то, что не хватает утвари. И изредка на Клэр…

– А на нее почему?

Их переплетенные пальцы грели друг друга, а посылаемые вдоль позвоночника волны счастья от поглаживания Дрейком ее ладони заставляли Дину довольно жмуриться.

– За то, что она теперь часами вышивает на крыльце. Я достала ей новую интересную вышивку, объемную – там специальные нитки и бусины, из них получаются прекрасные пейзажи – вот она и увлеклась. Говорит Антонио, что тот прекрасно справляется сам, и на кухню не идет. Но они не ругаются, нет, просто ворчат друг на друга, посмеиваются. Я просто заметила, что ей грустно, понимаешь?

– Понимаю.

– Вот и…

Они помолчали. Серебристая вода, усыпанная солнечными бликами, неторопливо покачивалась; озеро грелось в утренних лучах.

– Никто не плавает?

– Почти нет – холодно.

– А что остальные? Больше никто не грустит?

– Да нет… по крайней мере, неявно. Непоседливая четверка, состоящая из Дэйна, Рена, Халка и Дэлла, занимается созданием трассы с препятствиями и сооружает турники. Ребята решили, что им не хватает тренировок; готовятся каждый день проходить ее по несколько раз. Громоздят чего-то, стучат молотками и топорами, катают бревна.

– Это я могу понять.

– Халк изредка просит «сводить» его в табачный магазин – хочет посмотреть на ассортимент, прикупить чего-нибудь. Меган – ты не поверишь – Меган увидела по телевизору финскую баню и теперь загорелась идеей когда-нибудь, с помощью Дэлла, понятное дело, смастерить такую у их дома – мечтает испробовать. Тут-то бани нет – мой промах.

– Не твой. Ты и так много делаешь.

Дрейк мягко улыбнулся, но Бернарда не утешилась – упрямо покачала головой.

– Все-таки надо было подумать. Не усмотрела. Но, не важно! В общем, Меган зачитывается литературой и рисует схемы собственного сада – раздумывает, куда ее лучше поставить. Дэлл только кивает, мол, согласен – в общем, у них на эту тему мир.

– А девчонки?

– Девчонки? Играют в бадминтон!

– Это что еще такое?

– Игра спортивная. Две ракетки и воланчик, который нужно отбивать. Попеременно соревнуются втроем – двое играют, одна судит, потом меняются. Элли уже даже кроссовки порвала – так активно прыгала, надо будет присмотреть ей новые…

– Ты для них, как сказочная фея.

– А чего я?

Он знал, она всегда стеснялась похвалы – тушевалась, делала вид, что слова благодарности к ней не относятся, так и не научилась их принимать.

– Ты очень многое для них делаешь. Следишь, чтобы никому не было грустно или тоскливо, а времена-то ведь не самые лучшие, и они об этом помнят. Каждого порадуешь, каждому найдешь инструменты для любимого дела, сводишь куда нужно, приголубишь, не обделишь вниманием.

– Но они ведь моя… – Она хотела сказать «семья», но не решилась. Друзья? Да нет, они больше, чем «друзья», много больше. Значит, все-таки семья, хоть и без кровных уз.

– Я понял. Ты про Марику мне не сказала.

Дина какое-то время смотрела на озерную даль – туда, где Аллертон только что резко выдернул из воды леску, тем самым качнув лодку; Майкл не стал ругаться, лишь ухмыльнулся, глядя на пустой крючок.

– Еще не вечер! – Донеслось с небольшого судна. Вода отлично разносила голоса: вроде сидишь далеко, а все как будто рядом.

– Марика нормально. Пишет какие-то сценарии – зачем, не пойму?

– Как «зачем»? Не может, наверное, без работы.

– Это я понимаю. Только ведь все равно…

Она хотела добавить «…ее телевизионная компания в том виде, в каком была, не восстановится», но сказать подобное означало бы выказать недоверие к возможностям Дрейка – что не вернет все в прежнее русло, не сумеет. И Дина не закончила фразу.

Он знал, что она переживает, как знал и то, что на данном этапе утешать все равно бесполезно. Нельзя дарить надежду тогда, когда сам не уверен в благополучном исходе. Неизвестно, выживут ли Баал и Канн, выживут ли города, мир – хоть кто-нибудь? А попусту трясти воздух неподкрепленным оптимизмом? Нет, это не для них.

– Новостей из Коридора нет?

– Пока нет.

– Там кто-нибудь еще остался?

Дрейк ограничился коротким «да», не стал вдаваться в подробности – усиливать и без того присутствующую в сердцах тревогу, а Дина не стала уточнять, будто чувствовала – не стоит. Вместо этого подняла с земли маленький камушек и спросила:

– Как думаешь, нормально, если я возьму их куда-нибудь на экскурсию? Просто боюсь, что все равно скоро заскучают…

– Бери, конечно. Сама лучше знаешь, как действовать.

– Но мне приятно тебя спрашивать.

А ему было просто «приятно». Все подряд: сидеть, чувствовать тепло ее тела под рукой, запах волос, вымытых незнакомым шампунем, слушать, как за спиной поскрипывают сосновые стволы, щурить глаза от скользящих по мелким волнам солнечных бликов, вдыхать не пресный дезинфицированный воздух инкубаторов, но густой аромат живой земли. Хорошей земли, плодородной.

Ничего, его тоже возродится. Еще будут благоухать цветы и зеленеть деревья, и жители восстановят сады лучше прежних…

– … ведь еще не пора?

– Что? – Он отвлекся, задумался.

– Тебе ведь еще не пора?

– Еще нет, посижу.

– Это здорово.

И Бернарда затихла. Положила голову ему на плечо, потерлась о ткань щекой и крепко сжала большую теплую ладонь.

Криала.

За следующие два часа Тайра услышала такое количество незнакомых слов, что зубрить их ей целый год и не вызубрить.

– Афтомобиль, веласипед… – Шептала она эхом, а перед глазами выстраивались незнакомые конструкции из металла, краски, стекла и пластика. Каково это, жать педали и нестись в работающей на неизвестном газу повозке? Мосты, шоссе, полосы, светофоры, автобусные остановки…. Как все это, собранное в одном месте, может выглядеть? Чудеса, да и только.

А Стив разливался соловьем: про дома, магазины, парки, скверы. Про некие кинотеатры, где каждый день по много раз показывали на большом экране вымышленные истории, где продавали жареную кукурузу, где, чтобы войти внутрь, нужно купить за местную денежку билет. Это как на представление бродячих артистов? Сари про такое рассказывала, а Тайра сама никогда их не видела. Она много чего не видела собственными глазами, но оттого не менее усердно силилась представить и торговые центры, и широкие реки, и кондитерские лавки, и цветочные рынки…