Нет, надо глушить эту кручину.

— До рассвета вернусь, — сообщила я мужикам, ни на кого не глядя.

— Как так? — возмутился Радомир. — Ты ж наша охранница! А если нападёт кто, а я лежу пластом?

— Паршиво вам тогда будет, — пожала плечами я, но добавила под гнётом возмущённых воплей: — Побегаю проверю округу. Ну как притаились разбойники?

И разбойники не заставили себя ждать. Стоило, перекинувшись, отбежать на пяток вёрст, а они тут как тут. Едут, голубчики, высматривают место для ночёвки, безжалостно дёргают поводья хмурого измученного коня, едва тянущего почти пустую повозку: только тряпки какие-то валяются, видимо, прикрывать поклажу от непогоды.

Гнедой почуял зверя, дёрнулся и тут же жестоко получил плетью по хребту. Издохнет ведь со дня на день, а они его ещё и подхлёстывают, словно их где-то свеженький да здоровый поджидает…

— Эта кляча нас до Неждана не дотянет, — задумчиво смотал хлыст первый, покрупнее и помоложе.

— Ты стариков-то не недооценивай! — легонько пнул его второй — в летах, но ещё довольно крепкий и с выправкой дружинника. — Они своё дело знают и не подведут.

— Это как Неждан нас не подвёл? — молодой снова замахнулся на коня, чтобы сорвать злобу, но поленился вдругорядь сматывать плеть. — Уже с середины лета хорошей добычи от него не брали!

— Ну так и что? По лету одни босоногие бедняки ищут доли получше, да селяне до ярмарки иногда поедут. А ныне жди купцов, — пожилой аж облизнулся в предвкушении.

— Ну смотри, — согласился спутник.

А вот и перекупщики! Не зря покойный ждал их со дня на день. Вот только на этот раз им тоже не свезёт.

Я припала на передние лапы, готовясь к прыжку. Сначала сбить клячу, а там и за людей можно взяться.

— Фро-о-о-оська! Ау! Фро-о-о-оська!

Да ну что ж такое-то?! Опять Радомир мне всю игру портит!

Всё равно успела бы, кабы прикинувшиеся торговцами не поостереглись и не выхватили самострелы из складок грубых роб не по размеру. Раньше походили на неуклюжих странников, а тут на тебе — самые настоящие тати! Два привычных ловких движения — и наконечники стрел уже внимательно вглядываются в темноту леса.

— Фро-о-о-оська!

Я досадливо вздёрнула губу, но не проронила ни звука. А перекупщики, быстро сориентировавшись, уже повернули на голос.

Пока встреченные скрылись из виду, пока добежала до орешника, где схоронила одежду, пока перекинулась да натянула порты… Едва успела обогнать перекупщиков, чтобы перекинуться хоть парой слов:

— Ты чего орёшь?! — набросилась я на прихлёбывающего лечебный отвар рыжего. — Жизнь не дорога?!

Радомир сидел на лежаке, прислонившись спиной к тележному колесу, демонстративно притворялся умирающим и командовал братьями, поочерёдно помешивающими кашу и то укрывающими, когда холодно, то раскрывающими, когда жарко, ему ноги. Чернушка лежала рядом, поджав под себя копытца, — стерегла покой раненого и требовательно мотала мордой, когда его указания недостаточно расторопно выполняли.

— Вечерять зову, — гордо тряхнул он золотыми кудрями, словно сам приготовил, — ты ж не сказала, ждать ли тебя, али кого в лесу сожрёшь.

— Да вот, собиралась! — я подтянулась и перескочила борт воза, принялась рыться в запасах, выискивая оружие. Никому ведь в голову не пришло переложить хоть нож охотничий поближе! Всё на оборотня! Оборотень сильный! Оборотень защитит! — Накликали беду! Перекупщики Неждана сейчас здесь будут!

Толстый так и сел, забыв выплюнуть ложку, которой только что отпробовал варево. Тонкий закрыл себе рот руками, но, быстро сообразив, кинулся заливать костёр.

— Да куда! — даже Радомир попытался подняться, тут же неловко поскользнувшись и плюхнувшись на место. — Только дыму больше будет! Хватай мечи! Самострел где? Точно ж клали! Сколько их, Фрося?

— Двое. Обоих положу быстро. Вы, главное, отвлеките. Уж очень они шустро железо из ножен достают…

— Двое? — командир сменился в лице. — Фрось, не надо тебе никого убивать. У меня есть идея получше…

Едва успели сговориться, знакомая кляча вывернула из-за поворота.

— Эй, честной народ! Не примете ли к костерку? — радушно приветствовал тот, что постарше.

Успевшие окружить котёл и беззаботно чавкающие купцы переглянулись и поочерёдно махнули руками, подходите, мол.

— Здравствуйте, добры молодцы, — я склонилась в поясном поклоне, стараясь не реагировать на булькающего кашей от смеха Радомира. — Располагайтесь, сделайте милость.

— Откуда путь держите? — Тонкий добродушно предложил гостям флягу с брагой. Как раз ту, в которую я долю назад щедро сыпанула порошка из грибов, что только тяжело больным для забытья дают, а добрым людям есть нипочём нельзя: кошмары замучают.

Перекупщики приложились и обратно флягу не отдали. Ещё бы! Брага-то хорошая, дорогая! Я лично выбрала, что получше, пополняя запасы.

— Как звать вас? — добавила я вопросов, чтобы отвлечь мужиков от странного привкуса, и сразу протянула по ломтю хлеба с салом. Взяли, но есть не торопились. Тем лучше: нечего хлеб преломлять с эдакими…

— Меня Ярополком величают, — рыгнул выпивкой старший, — а это Яромир. На ярмарке были, вот домой возвращаемся. А вы? Что-то компания у вас странная.

— Странная, верно говоришь, — Радомир ловко выцепил из котла самый крупный кусок мяса и, обжигаясь, под порицательными взглядами Толстого и Тонкого, слопал в одно лицо, — а как больше расскажем, так вообще не поверите!

Перекупщики прижались один к другому плечом. Никак, условный знак. Но быстро расслабились, как только наш болтун повёл речь:

— Родом мы с сестрицей, — приобнял он меня куда крепче, чем следовало брату, даже по бедру погладил, показывая заботу, — из самого Торжка. Батя там не последний человек. И любит нас — сил нет! Любые деньги за наше благополучие отдаст! — даже потряс для убедительности тугим кошелём, при виде которого у гостей аж лица переменились, выпустив на волю хищные улыбки. — Да только завистников на свете много… Горе горькое! Беда приключилась в нашем доме: сестрицу мою прокляли!

Тонкий ажно закашлялся:

— Простите, не в то горло.

Брат заботливо похлопал его по спине, едва не обернув в костёр, и с нескрываемым интересом уставился на Радомира: чего ещё сочинит?

— Прокляли? — не то спросила, не то согласилась я. Точно сговориться мы не успели, поэтому придумывал рыжий на ходу. А придумывать он горазд…

— Пф! — подтвердила затихарившаяся было Чернушка, чтобы я и не думала спорить.

Я и не думала. Интересно же!

— Прокляли! — Радомир трагично ущипнул меня за попу. Благо никто, кроме ревниво приставившей к моей спине рога козы, не заметил.