Зина не отрываясь смотрела на красивое лицо Виктора. Он волновался, жестикулировал, и Зина понимала, что он говорит искренне. Но перед ней стоял совсем другой человек.

Мертвое, окровавленное, изуродованное лицо Дины Мартыновой. То самое лицо, которое когда-то он целовал. Мертвое лицо на бетонном полу.

— Скажи, ты хоть сам понимаешь, ЧТО ты сделал? — в сердцах бросила Зина, просто поражаясь размерам людской глупости. — Ты хоть знаешь, ЧТО ты сделал?

Ей хотелось добавить: «И от чего я тебя спасла», но это произнести она не могла.

— Я понимаю, ты имеешь все основания на меня злиться… — вздохнул Виктор.

— Основания? — Зине вдруг показалось, что он говорит на другом языке.

— Все люди совершают ошибки. Прости! Но я теперь это понял, что совершил чудовищную ошибку, — нервничал Виктор. А Зина молча продолжала смотреть на него.

— Я хочу исправить ее. Дай мне шанс. Мы ведь можем продолжать общаться.

Ей захотелось смеяться — сколько горя, смертей, слез, а теперь — вот так. Но она сдержалась.

— Я подумаю, — усмехнулась.

— Зина, пожалуйста, — Виктор хотел взять ее за руку, но взгляд Зины его остановил.

— Не ходи за мной больше, — развернувшись, Крестовская пошла прочь, но на ходу обернулась: — Я подумаю.

Она быстро шла по направлению к Соборной площади, с трудом стараясь прикурить на холодном ветру.