— Леди Фабия? Вы окажете мне честь?

Сообразив, что ей больше не понадобится грязная вонючая постель, которую ей пришлось так долго таскать за собой, Фабия швырнула ее на землю и приняла протянутую руку. Она едва успела ухватиться за поручень, как колесница помчалась в сторону Веритано. В колеснице было тесно — в ней едва помещались двое крупных Героев.

— Все в порядке? — спросил он, обнимая ее рукой за плечи.

— В полном порядке, благодарю, командир фланга. Я умею ездить в колесницах.

— Жаль. — Он оставил руку у нее за спиной, но ладонь положил на поручни — что ж, и так неплохо.

Никогда в жизни Фабия не чувствовала себя такой грязной и вонючей. Ее одежда только что не сгнила прямо на ней. Ее волосы, кожа…

— Вы действительно преодолели перевал Веритано?

— Мои невоспитанные братья отказались меня нести. — Колесница ехала, почти не подскакивая на ухабах. Да, местность тут куда ровнее, чем в Вигелии. Еще три колесницы катили вслед за ними, а оставшиеся веристы ждали, пока за ними приедут из города. — Марно Кавотти здесь, в Веритано?

— Я этого не говорил. — Однако его улыбка послужила Фабии ответом.

Какая удача! Но удача ли? Возможно, у Кавотти тут же появятся собственные планы на заложников, а на их желания ему будет плевать.

— Он удивится, когда нас увидит.

— Верно, даже Марно не ожидал вашего прихода. Впрочем, — с хитрым видом добавил командир фланга, — у него тоже найдутся для вас сюрпризы.

— В каком смысле?

— Скоро сами узнаете.

— А далеко от Веритано до Селебры?

— Около шестидневки на колеснице. Мятежник может преодолеть это расстояние быстрее, если будет смена для гуанако.

— Я должна поехать к матери, — сказала Фабия, почувствовав ком в горле. Нет, она не помнила Оливию, но вдруг представила женщину, в один день потерявшую всех детей. — Я была совсем маленькой, когда меня вырвали из ее рук. А теперь мой отец умирает. Все это так невероятно.

— Наши новости устарели на несколько дней, но я слышал, что освободители и ледяные демоны все еще пытаются обмануть друг друга в окрестностях Селебры. До сих пор ни одна из сторон не осмелилась войти в город. Я слышал… слышал, как кто-то говорил, что судьба Селебры очень важна для Флоренгии. Все решит одно крупное сражение.

— А что вы будете делать с пленниками?

Фелис помрачнел.

— Пленники? Я не знаю такого слова.

Фабия вдруг осознала, что теперь не может отстранений смотреть на происходящее, она сама стала участницей войны — особенно, если Селебра будет иметь такое большое значение.

Дорога привела их в лощину, а потом начала быстро расширяться и петлять. Когда она стала ухабистой, Фелис придержал гуанако, но колесница продолжала подскакивать. Он вновь обнял Фабию за плечи, позволив гуанако самостоятельно выбирать путь. На некоторых поворотах колесница вставала на одно колесо. Фелис явно делал это специально — и ему удалось произвести на Фабию впечатление. Холмы становились выше, появились остроконечные скалы и даже некое подобие башен. Наконец Фабия увидела первую траву.

Вскоре над ними начали летать огромные черные птицы, которые пронзительно кричали, дрались в воздухе или просто парили над землей. На Вигелии водились похожие существа, только меньших размеров. И те, и другие питались падалью. Когда колесница проезжала мимо первой жертвы, Фабия успела заметить крупное тело, покрытое желтым мехом. Она увидела кровь и блеск медного ошейника. Потом появились новые тела. Некоторые напоминали людей, другие так и остались зверями. Среди них Фабия не заметила коричневых или черных. Видимо, к ним отнеслись с большим уважением.

— Это те, кто вчера проиграл сражение?

— Они пытались прорваться к перевалу, — небрежно бросил Фелис. — Конечно, наш командир это предвидел и поставил здесь целую охоту. Благодарите богов, что ни один из них не сумел пройти мимо нас.

Фабия представила, к чему это могло привести, и надолго замолчала.

Долина расстилалась во все стороны, а поросшая травой низина, окруженная холмами, осталась у них за спиной. Воздух стал другим, дышалось легко и приятно. Во Флоренгии было гораздо теплее, чем в Вигелии, Орлад ее об этом предупреждал, наслушавшись своего приятеля Гзурга. Если верить Дантио, большую часть времени здесь было жарко, как в бане. Кстати о банях…

— Это пар? — спросила она, указывая на поднимающиеся в воздух белые плюмажи.

— Теплые ключи, — ответил Фелис. — Здесь берет свое начало Пуиса.

— Кто?

Он с сомнением посмотрел на Фабию.

— Река, текущая через Селебру. Веритано славится своими горячими источниками.

— Нет, это все-таки сон. Не шуми, пожалуйста, я не хочу просыпаться.

Вскоре им встретилась вереница колесниц, отправившихся за людьми Фелиса. Он отпустил Фабию и показал им, что все в порядке, ничего изменилось с той минуты, когда Димо убежал в город. Командир процессии помахал Фелису в ответ.

На изумрудных полях паслись коричневые и черные гуанако. Очевидно, впереди был Веритано — поселение с красными черепичными крышами. Вокруг росли необычные воздушные деревья, и лениво поднимались к небу колонны пара.

— Лучше места на Альтиплано не сыскать, — сказал Фелис. — Раньше здесь было святилище. Лорды и леди приезжали сюда отдыхать на горячих источниках. Но когда Кулак захватил Веритано, Синара ушла.

— Умная богиня.

Они въехали на широкий двор. Вдоль одной стены, уставившись оглоблями в небеса, стояло множество колесниц. С другой стороны люди чистили гуанако. Многие с удивлением смотрели на спутницу Фелиса, который поехал прямо к воротам. Фабия отметила следы запустения — многие плитки во дворе были выбиты, все заросло травой. Колесница остановилась.

У ворот, подперев бока кулаками, стоял великан. Фабия видела немало огромных веристов, больше похожих на зверей, но этот очень сильно пострадал в сражениях и был покрыт черным мехом. Все его тело, а в особенности лицо, были странным образом изуродованы. Во лбу торчал рог размером с большой палец, брови нависали над глазами, словно потолок пещеры, подбородок терялся под зубастой пастью. Он был одет в такую же хламиду, как Фелис, только зеленую и льняную. Башмаки странной формы и медный ошейник дополняли его облачение. Неужели этот монстр — знаменитый Кавотти, человек, который долгие годы умудрялся обводить вокруг пальца лорда крови и побеждать в сражениях?

Он показался Фабии самой отвратительной пародией на человека из всего, что ей доводилось видеть. Даже в Хорольде Храгсоне было больше человеческого.

Он разонравился ей еще больше, когда на его лице появилась улыбка — такие крупные зубы могли быть только у онагров. Чудовище шагнуло вперед и протянуло ей лапу. Фабия с трудом сдержала дрожь и пожала ее, оторвав взгляд от толстых пальцев, заканчивающихся черными когтями.