— вздохнул Ханс. — А наша полиция, похоже, только и делает, что бастует. Я разговаривал кое с кем из соседей, они до того злые все... Помнишь Фельдтса?

— Которого мы встречали у Нильссон?

— Ага. Так вот, к ним залезли в машину, они случайно увидели это в окно и позвонили в полицию. Полиция обещала прибыть немедленно. Как бы не так! Прошло не меньше получаса. А когда они наконец соблаговолили явиться, полмашины как не бывало, а воров и след простыл. Черт возьми, полиция ведь для того и существует, чтобы охранять людей и их имущество. А они даже и не думают приезжать. Оправдываются тем, что очень много работы... Приходится, мол, выбирать, что важнее.

— Может, так оно и есть, — сказала Майя, пытаясь расслышать, что говорит журналист на экране.

— Пусть тогда так и скажут, что для нас у них времени нет. Район прямо кишит взломами, ограблениями, кражами сумочек и сопливыми гангстерами. Кажется, что́ может быть важнее? Так нет! Просто они слишком ленивы, даже не почешутся приехать, когда их вызывают.

— Может, их слишком мало...

— Конечно. Нехватка кадров тоже удобное оправдание.

Ханс закурил сигару и с наслаждением выпустил дым через нос.

— Я говорил со Стюре и Стеном, может, стоит попробовать установить частным порядком дежурство. Чтобы по очереди охранять гараж и стоянку. Чтобы у нас была какая-то вооруженная группа, которая могла бы прийти на помощь в случае ограбления квартиры или нападения на человека.

Майя отвела взгляд от телевизионного экрана и посмотрела на мужа. Он с задумчивым видом потирал шею.

— Но это же невозможно, — сказала Майя.

— Почему? — удивился Ханс, роняя пепел на колени. — Если полиция не может или не хочет помочь нам, как же нам быть? Все-таки не в бесправном обществе живом. Имеем мы право защитить себя?

— Но с нами пока еще ничего не случилось.

— Ну и что? Соседнюю квартиру обчистили, у нас за дверью пропала женщина, во дворе грабят и избивают людей. Кто знает, когда придет наш черед. Почему бы нам самим не принять меры и не навести хоть какой-то порядок в своем районе?

— Порядок и законность!

Открылась входная дверь. Они обернулись.

— Это ты, Енс? — окликнула Майя.

Ответа не последовало.

— Поздновато ты сегодня, — заметил Ханс.

Снова никакого ответа.

— Почему ты не отвечаешь? — спросила Майя.

Енс промелькнул в передней и поспешно нырнул к себе в комнату.

— В чем дело? — встревожилась Майя.

Дверь захлопнулась.

Майя наморщила лоб, посмотрела на мужа. Тот пожал плечами. Она встала, одернула юбку, подошла к двери Енса, постучала.

— К тебе можно?

Из комнаты донеслось невнятное бормотанье.

Майя нажала ручку и, чуть помедлив, открыла дверь.

И едва не вскрикнула.

Енс стоял у окна. Нос у него был в крови, один глаз заплыл.

— Енс! Что случилось?

Ханс вскочил и бросился к ним.

— В чем дело?

Вид у парня был ужасный.

— Ну и ну... Где это тебя угораздило? На тренировке?..

— Я ставил велосипед внизу, в гараже, и наткнулся там на пятерых ребят моего возраста... — глухо ответил Енс, стараясь сдержать слезы.

Майя подошла к сыну и хотела обнять, но он уклонился.

— Здорово больно? — спросил Ханс.

— Им... тем, что напали на меня... больнее. Их было много, но я сумел им врезать...

— Но почему они на тебя напали? — спросила Майя и хотела погладить Енса по щеке, но рука повисла в воздухе.

— Я пришел поставить велосипед и вдруг увидел, что несколько парней возятся с машинами... с нашей в том числе. Но тут они меня заметили и как кинутся... А потом сразу же смылись.

— Пойду звонить в полицию, — сказал Ханс.

— Какой смысл. Их уж и след простыл, — сказал Енс.

— Ты помнишь, как они выглядели? Ну, чтобы полиция могла их разыскать?

— Нет... — Он покачал головой. — Нет. Все произошло слишком быстро. Я и опомниться не успел. Но кое-кто из них обзавелся фонарями и шишками. — Он подул на кулаки, распухшие и вымазанные в крови.

Ханс отвернулся и выругался.

19

Хотя два окна были распахнуты в летний вечер, воздух в дежурке был спертый.

Пахло почти как в казарме. И не удивительно, ведь это помещение практически никогда не пустует.

Можно было различить влажноватый запах пота, резкий запах гуталина, запах мундиров. А те, у кого нос почувствительнее, могли уловить и запах лежавших на столе резиновых дубинок, а также ружейного масла.

Пахло бриолином, дезодорантами, туалетной водой и кожей портупеи. Пахло разогретой пылью от лампы на потолке, пахло старыми книгами, старыми бумагами от полок и шкафов.

В общем, пахло полицейской канцелярией; можно даже сказать, что запах был однородный, устоявшийся, профессиональный.

Их было пятеро.

— Да, — говорил один в телефонную трубку. — Конечно, я понимаю, на него напали хулиганы. Но мы должны иметь описание.

Он вздохнул.

— Да, конечно. Я вполне уяснил, что на него было совершено нападение... — Он возвел глаза к потолку. — ...и был избит, да... конечно...

Все смотрели на него.

— Нет, — говорил он. — Это ни к чему. Какой нам смысл приезжать и смотреть? Мы представляем, как выглядит жертва нападения... Ему нужен врач?

Он стал катать ладонью ручку по столу.

— Ясное дело, мы заинтересованы. Но ведь то, что мы посмотрим на раны вашего сына, не поможет нам поймать хулиганов. Единственное, что нам нужно, — это описание их внешности. Как они выглядят.

Он кивнул. Потом покачал головой.

— Послушайте, ну как иначе мы установим их приметы?

Он почесал в голове слишком длинным ногтем.

— Нет. Опыт подсказывает, что они отнюдь не все на одно лицо.

Он глубоко вздохнул.

— Да, конечно. Может, и все равно. Спасибо большое.

Он положил трубку.

— Двое поезжайте в Нюхем. Нападение на подростка. Потолкуйте с ним... Он, видимо, не