— Не сомневаюсь, — с каменной физиономией произнес Олег. — Машина ждет у подъезда. Я вам позвоню, Владимир Казимирович.

— Идем, киса, — Хилевич отлип от косяка и схватил секретаршу за плечо. — Наш путь дерьмист, э-э… тернист и тр-руден!

Девчонка захихикала, обняла шефа за талию, и оба по сложной траектории двинулись к выходу.

— «Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной», — процитировал я, глядя вслед колоритной парочке.

Ракитин хмыкнул, загасил окурок в чудом уцелевшей при разгроме приемной стеклянной пепельнице и продекламировал:

От болей душевных, от болей телесных,

От мыслей, вселяющих боль

Целительней нету на свете компресса,

Чем принятый внутрь алкоголь![41]

— Сильно сказано! — оценил я. — А ну-ка, майор, выдай еще что-нибудь, чтоб душа развернулась, а потом…

Длинный противный сигнал вызова перебил начавшее подниматься настроение. Ракитин выдернул рацию из нагрудного кармана, нажал клавишу ответа:

— Первый на связи. Что случилось?

— Извините, — раздался испуганный незнакомый голос. — Я… я мимо проходил, а тут «скорая» у обочины, люди без сознания… и рация вот.

— Какие люди? Вы кто? — рявкнул, мгновенно подобравшись, Олег.

— Прохожий я… Вижу, машина стоит…

— Где? Где стоит машина?

— На улице… Ве-вершинина.

— Адрес! Номер дома! Ну?

— Пятнадцать…

— Это в студенческом городке, — сказал я. — Все-таки не доехали, значит!

— Стойте на месте, гражданин, никуда не уходите, — четко и спокойно произнес Ракитин по рации. — Опергруппа уже выехала. Дождитесь, пожалуйста, группу! — Он выключил связь и посмотрел на меня. — Ты этого опасался?

— Примерно да.

— Поехали!

* * *

«Скорую» мы увидели издалека. По этой улице машины почти не ездили. Белый минивэн сиротливо уткнулся капотом в кусты боярышника, задние дверцы распахнуты настежь. Ракитин остановил «ауди» метров за двадцать от «скорой», вытащил табельный ПСМ и дослал патрон в ствол.

— Там уже никого нет, Олежек, — сказал я и вылез из машины.

Вдвоем мы медленно подошли к минивэну вдоль обочины, и тут неожиданно из-за машины на нас выскочил молодой парнишка, явно студент. Он увидел направленный на него пистолет, побледнел и чисто по-детски загородился руками:

— Не надо, не стреляйте!

— Ты кто? — спросил Ракитин, опуская оружие.

— Я… Толик, Карпухин. Это я вас вызвал.

— Молодец, студент. Видел кого-нибудь?

— Н-нет. Вот, возьмите, — он протянул нам рацию.

В салоне «скорой» мы обнаружили трех человек — врача, медсестру и Пашу Велесова. Все были без сознания. Причем врач и медсестра так и сидели в своих креслах по бокам от опустевших носилок и видимых повреждений не имели, а вот лейтенанту повезло меньше. Он, видимо, успел среагировать, когда «мертвец» внезапно ожил, и попытался остановить его, но недооценил кондиций противника. Синяк в пол-лица и вывернутая неестественно кисть правой руки были наглядным тому подтверждением. Вдобавок при падении Велесов приложился затылком о какой-то вентиль в углу салона. Я осторожно приподнял Пашкину лобастую голову — нет кость не пробита, рассечена только кожа, но крови вытекло преизрядно. Раны на голове всегда сильно кровоточат.

— А что с водителем? — спросил я вернувшегося от кабины Ракитина.

— Плохо, — он мрачно оглядел салон. — Еще один труп. Тут хоть все живы?

— В отключке. Насколько могу судить, врача и сестричку он просто усыпил, а вот лейтенанта, пытавшегося его задержать, приложил основательно. Серьезный противник. Бой в ограниченном пространстве, сам понимаешь, в спортивных секциях не преподают.

— А мне другое непонятно: почему они остановились? Ведь знают же правила.

— Элементарно, майор, — пожал я плечами. — Кто-то выскочил на дорогу, причем почти под колеса, если учитывать положение машины и следы торможения.

— Думаешь, она? — Ракитин нехорошо прищурился.

— Логика, майор, и никакой дедукции. Больше некому.

— Они не могли далеко уйти, — сказал Олег в пространство, и на его скулах вздулись желваки. Он включил рацию: — Внимание! Всем подвижным группам, всем постам! Говорит начальник оперативно-розыскного отдела криминальной милиции города майор Ракитин. Только что из-под стражи сбежали два особо опасных преступника, мужчина и женщина. Просьба немедленно приступить к их поиску и задержанию. Объявляю план «Сеть»! Внимание! Преступники очень опасны, владеют приемами рукопашного боя. Передаю их приметы…

Он говорил еще минуты две-три, четко и размеренно давая вводные. Потом устало опустился на порог салона минивэна и вытащил сигареты.

— Димыч, вызови «скорую», а лучше — две. — И протянул мне рацию.

Я сделал вызов, вернул прибор Олегу и спросил:

— Ты думаешь, они попадутся в твою сеть?

— Не знаю. Но что-то надо делать?

— Послать засаду к дому Хилевича. Тудегешева уже доказала, что не отступится от своих планов. Значит, будет новая попытка.

— Согласен. Будешь участвовать?

— Посмотрим. У меня есть другие соображения. — Я тоже взял сигарету и присел рядом с Ракитиным. — Смотри, убийца использовал фантомную маску Полосухина, следовательно, он, как минимум, один раз виделся с ним. Причем, зная Ваську, могу голову дать на отсечение, что одним визитом не обошлось, и сначала с ним познакомилась Тояна.

— Почему?

— Потому что наш Вася — известный бабник. И женщине к нему подобраться не составит труда.

— Хорошо, а что они, по-твоему, сделали с оригиналом? — покосился на меня Олег.

— Не хочу заранее думать о самом грустном, — вздохнул я. — Предлагаю прокатиться к господину Полосухину в гости и все выяснить на месте.

Мы дождались приезда медиков, сдали им с рук на руки Велесова и уселись в ракитинскую «ауди».

— Говорова десять, — назвал я адрес. — И давай с мигалкой, может, так быстрее будет.

— А зачем быстрее? — майор подозрительно уставился на меня. — Ой, котяра, опять темнишь чего-то! Колись давай.

— Ты прямо как наш дорогой шеф — сразу «колись», — деланно надулся я. — Дай поинтриговать маленько.

— Некогда, Димыч. Сам видишь, мы в полной жопе! Все время опаздываем, все время отстаем. Сколько можно?

Мы выехали на Зеленый проспект, и Олег врубил спецсигнал. В какой-то мере это помогло, и мы довольно шустро добрались до Театральной площади почти в самом центре Сибирска. Но дальше дело пошло хуже. Вокруг потянулся старый город, и улицы стали узкими и кривыми, машин и светофоров прибавилось.