Фальк вылез из лодки и протянул руки девочке. Роня подбежала к нему и уткнулась носом в его футболку. Он прижал ее к себе, осторожно поддерживая на узком мостике.

— Ты все еще злишься на меня? — спросила Роня.

— Нет.

Пока Роня запрыгивала в лодку, он повернулся к Жасмин, которая оставалась стоять на берегу. Сняв шлепанцы, потому что каблук утопал в песке и мохе, она пошла босиком. Красивые вещи не могут быть практичными, считал Фальк и, как всегда, удивился, как это женщинам удается ходить на шпильках. В любом случае Фальку было невдомек, что Жасмин нарядилась по последней моде не ради него, а для себя самой, как это делают женщины, когда хотят забыть о переживаниях или стремятся привлечь к себе внимание на вечеринке или при встрече с подругами.

Вчера он очень сильно обидел ее, и, возможно, она ему этого никогда не простит. Он поставил ее на одну доску с Лаурой и предложил денег за молчание. Это самое ужасное, что может позволить себе богатый человек Фальк и сам не знал, зачем он это сделал. Неумышленно оскорбив Жасмин, он подверг ее испытанию, а она выдержала его и вела себя с достоинством, отказавшись от денег. И одновременно от него. Но зачем он мучает себя? Эта женщина никогда не достанется ему, потому что она живет в совершенно ином мире, недоступном для него. Он вспомнил, что видел мужскую куртку, висевшую возле ее шкафа у двери. Насколько Фальку не изменяла память, его звали Рольф.

— Привет, — сказал он, когда Жасмин осторожно ступила на мостик — Спасибо, что привезла Роню.

— Не за что, — коротко ответила она.

Окинув его взглядом с головы до ног, Жасмин посмотрела на лодку.

— Мне не очень удобно, — сказал Фальк, — что я стою перед тобой словно какой-то неандерталец. Знаешь, почему мужчины плохо одеваются?

Жасмин удивленно посмотрела на него. Он видел, что заинтриговал ее, только не показал этого.

— Еще в каменном веке женщины старались наряжаться, дабы привлечь внимание мужчин. Мужчинам же, наоборот, приходилось отпугивать своим видом врага, вызывая у него страх. Поэтому мы протягивали через нос кости, рисовали устрашающие узоры на лице, набрасывали на себя вонючие львиные шкуры, подвязывали пенис и удлиняли его с помощью трубки. Боюсь, что все это еще сохранилось в наших генах.

Жасмин невольно рассмеялась, но ее тут же отвлекла Роня, которая стояла в лодке и, широко расставив ноги, раскачивалась. Светлые волны мерно ударялись о столбы мостика.

— Смотри, не упади в воду, — не удержался Фальк.

Не обращая на него внимания, Роня села и взялась за весла.

— Можно мне немножко погрести?

— Подожди.

Фальк повернулся к Жасмин.

— Поедешь с нами или ты даже в одну лодку со мной не сядешь?

Жасмин задумалась.

— Мне правда очень жаль, что я вчера наговорил тебе. Это было несправедливо и непростительно с моей стороны. Но может быть, однажды ты простишь меня, и мы останемся друзьями?

Он видел, как ее ярко-голубые глаза заволокли слезы. Она отвела от него взгляд и стала смотреть на озеро.

— Жасмин, честное слово, я от стыда сегодня всю ночь не спал. Я даже пробовал пересчитывать розы на обоях, но и это не помогло. Я насчитал три тысячи шестьсот восемьдесят четыре цветка на каждой полоске, а их всего двадцать две, да еще обои над дверью. И того выходит…

Она улыбнулась.

— Жасмин, ты просто представить не можешь, как я раскаиваюсь. — Фальк протянул ей руку. — Мир? Ну хотя бы перемирие.

— Хорошо, — сказала она.

Когда он прикоснулся к ней, им овладело желание взять ее на руки. Но у него не было ни одного шанса, чтобы поддаться этому соблазну, так как Роня, собравшись поднять тяжелые деревянные весла, чуть не уронила их. Он мигом запрыгнул в лодку и схватил оба весла.

— Жасмин, скорее! Давай же! — кричала Роня.

Она сделала шаг назад.

Фальк снова вылез из лодки, чтобы отвязать трос.

— Плывите сами, — сказал он. — Я забыл, что мне еще нужно кое-что сделать. Роня, через час вы должны вернуться назад, поняла?

Таким образом Фальк поставил Жасмин в тупик, и ей ничего не оставалось, как прыгнуть к Роне в лодку, потому что нельзя было допустить, чтобы ребенок уплыл сам. Жасмин села сзади, а Роня схватила двумя руками весла. Но не успела Жасмин освоиться на своем месте, как Роня подпрыгнула, выскочила из лодки и побежала по мостику.

— Бабушка! — кричала она, поднимаясь вверх по берегу, где только что появилась Адельтрауд.

Следуя мимолетному порыву, Фальк бросил трос в лодку и запрыгнул в нее сам. От его прыжка лодка резко отошла от мостика. Стараясь удержать равновесие, он сел и сделал пару движений веслами.

— Эй! — опомнившись, воскликнула Жасмин. — Что это значит?

Он вдруг испугался, что Жасмин прыгнет в воду и поплывет обратно к мостику. Но похоже, она не считала свое положение таким уж трагическим и спокойно сидела в лодке.

— Если позволишь, то я с удовольствием украду тебя на полчасика, — улыбаясь, сказал Фальк и начал снова грести.

— Зачем?

— Сегодня прекрасный день.

Жасмин молчала.

Он продолжал работать веслами.

— У тебя сегодня выходной? Тебе не нужно на работу?

— Фрау Геран меня бессрочно уволила.

— Да? И за что, если не секрет?

— Это долгая история, — неохотно сказала Жасмин.

— Мы никуда не торопимся, — заметил он.

Но Жасмин отрицательно мотнула головой и опустила руку в воду.

— Это из-за меня? — спросил Фальк.

Жасмин молчала. Ее пальцы скользили по воде и оставляли за собой едва заметный след. Вытащив руку из воды и вытерев ее, Жасмин посмотрела на Фалька.

— Почему ты до сих пор не рассказал своей матери, как я зарабатываю деньги?

— Я и не думал, что для тебя это важно — расскажу я ей или нет.

— Понятно. Ты намекаешь, что я должна это сделать сама.

Фальк не торопился отвечать, и его красноречивое молчание только подтверждало ее догадку.

— Фальк, но это ведь не так легко, как может показаться на первый взгляд. Я не могу просто так ей рассказать, почему приехала на Троицу в Пеерхаген. Ведь тогда придется признаться, что и ты обо всем знал. И как Адельтрауд отнесется к своему любимому сыночку, который все знал и ничего не сказал? Ты не боишься, что она разочаруется в тебе?

Фальк с недоумением посмотрел на Жасмин, а потом ответил:

— А ведь правда. Я даже об этом не подумал.

— Вот видишь! — Жасмин улыбнулась, довольная тем, что он согласился с ней.

— И все-таки нет, — сказал он вдруг. — Твоя тактичность здесь излишня. Мама не стала бы на меня сердиться из-за того, что я держал язык за зубами.