– Переход под внешнее управление, – размеренно сообщил твёрдый мужской глас. – Входной коридор создан. Точка внешнего энергетического баланса активирована. Смещение завершено.

Всё вокруг потемнело, превращаясь в непроглядную тьму, и Иван провалился в ничто.

* * *

– Туман! – кто-то тряс его за плечо. – Вставай! Хватит спать, пора собираться!

Берёзов открыл глаза. Он лежал, укрытый мягким пуховым одеялом, в большой резной дубовой кровати посреди залитой солнечным светом горницы просторного деревянного дома, чистого и аккуратного, словно сошедшего с древнерусской лубочной картинки давно ушедших веков. Странно, но эта обстановка кажется ему очень знакомой, словно он бывал здесь ранее. Двоякое ощущение… будто это происходило давно и одновременно недавно, пару недель назад…

– Вот одежда твоя, – сидящий перед ним на резном стуле Болт уложил на край кровати сложенное в стопку бельё, и Берёзов узнал свой камуфляж, чисто выстиранный и добротно отглаженный.

– Помыться бы, – невпопад произнёс Туман, садясь на кровати и удивлённо оглядываясь. – Неловко как-то грязным в чистую одежду лезть…

– Чистый ты уже, – успокоил его Болт, поднимаясь со стула. – Пока ты спал, тебе провели биологическую обработку. Давай-ка поторопись. Сбор уже объявлен. Одевайся – и на улицу. Дорогу к выходу помнишь?

– Вроде бы да… – Берёзов похлопал глазами, убеждаясь, что действительно проснулся.

Легендарный сталкер ушёл, и Туман быстро оделся. На этот раз его обувь осталась при нём, она обнаружилась возле кровати, и Иван принялся тщательно зашнуровывать вымытые до блеска армейские ботинки с высоким берцем. Непонятно, что за сбор и кем он объявлен, но прибыть на общее построение в расхлябанном виде для боевого профессионала есть моветон. Берёзов убедился, что полностью собран, и направился к выходу из горницы. Когда это место снилось ему в прошлый раз, недалеко от двери имелась широкая лестница, такая же деревянная и резная, как и всё вокруг. Она вела на первый этаж, в большой светлый холл, откуда можно было попасть много куда, но Туман помнил только два маршрута: в столовую и на улицу… И лестница, и холл оказались на месте, и Берёзов добрался до знакомой широкой двустворчатой двери. Он распахнул тяжёлые резные створы, миновал сени и вышел на улицу.

– Ваня! – к нему подбежала Лаванда. – Как ты себя чувствуешь? Ты дольше всех спал… – Она всмотрелась ему в глаза, но не нашла признаков недомогания и обняла его, прижимаясь щекой к щеке. – Я волновалась за тебя… – Лаванда коснулась губами его губ и, сгорая от любопытства, прошептала: – Где мы находимся? Тут происходят совершенно невероятные вещи!

– Не знаю. – Туман огляделся. – Я только что проснулся…

– Но ты же здесь уже был! – удивлённо возразила Лаванда. – Тебя тут все знают!

Они стояли у массивного крыльца очень большого древнеславянского терема, четыре этажа которого уходили в высоту метров на двадцать, а площадь первого этажа была никак не меньше квадратов этак четырёхсот. На вид терем был полностью выстроен из дерева и являлся центральным строением, возведённым посреди дворовой территории. Помимо терема вокруг имелось несколько других сооружений, судя по виду, тоже вроде бы деревянных, назначения которых Берёзов понять не смог. Все строения были богато украшены свастичной резьбой всевозможных видов, Туман даже узнал узор с мраморных полов Эрмитажа… ну, или по крайней мере очень похожий. Сама дворовая территория была обнесена забором, то ли стилизованным под крепостную стену, то ли вправду являвшимся таковой, и в её центре имелась свободная площадь, на которой запросто мог уместиться строевой плац. В противоположном углу этого своеобразного плаца с хмурыми лицами сидели оба контрразведчика, которым что-то тихо говорил Айболит. Все трое разместились прямо на земле. Только вместо асфальта ровную, как стол, окружающую поверхность покрывал ковёр из совсем короткой, словно подстриженной, очень густой и очень зелёной травы. Берёзов присмотрелся. Трава была именно короткой, с живыми, не срезанными вершками, словно кто-то озаботился выведением специального травяного покрытия для таких вот площадок. Удивительно, что трава зелёная. И день вокруг стоит яркий, солнечный, а небо высоко вверху кроваво-красное, тёмное, почти багровое, и стерильно белый круг солнца ничего не освещает, на него можно спокойно смотреть невооруженным глазом. Это Эпицентр, тут везде должны стоять багровые сумерки… Но вокруг светло и ни капли красного. Если не считать витиеватых узоров на ослепительно-белом сарафане той самой девушки с бездонно-синими глазами, что лечила его в тех давних и одновременно недавних снах.

Она стояла поодаль, рядом с каким-то нагромождением непонятно чего, похоже, десяток-другой мешков с песком сложили в кучу и накрыли отбелённым брезентом или ещё какой толстой светлой тканью. Девушка разговаривала с находящимся по ту сторону этой непонятной копны рослым и крепким бойцом, облачённым во фронтовую форму времён Второй мировой в начищенных до блеска хромовых сапогах. На крепко сбитом мощном теле воина гимнастерка сидела словно влитая, тяжёлые руки по обыкновению лежали на висящем на груди ППШ, и соломенный цвет волос собеседников резко контрастировал с угольно-черной шерстью громадной лайки, весело скачущей позади. Здоровенный, превышающий размерами носорога пёс, повиливая свитым в колечко хвостом, увлечённо играл с каким-то маленьким, но невероятно подвижным существом. Существо то взмывало в воздух, превращаясь в тонкую серую пластину, и носилось вокруг громадной собачьей морды, поддразнивая пса весёлым писком, то приземлялось прямо на собачий нос, мгновенно превращаясь в небольшой шарик с двумя плоскими ушами-тарелками разной величины. Ушастый зверёк отращивал пушистую ложноножку и принимался щекотать псу нос, отчего исполинская лайка громко чихала, забавно встряхивая головой, и пыталась изловить маленького шалуна. Движения увлечённых совместной игрой зверей были настолько молниеносны, что временами в глазах Берёзова пёс расплывался в большое антрацитово-чёрное пятно. Приглядевшись, Туман понял, что ещё дальше, в паре шагов от забавляющейся громадной лайки, прямо в воздухе имеется нечто ещё более чёрное и одновременно призрачное. Сгусток энергии диаметром в пару метров неподвижно висел, едва касаясь травы, и его поверхность едва заметно подрагивала, будто вертикальная стена воды под дуновением лёгкого ветерка.

– Что это? – тихо произнёс Берёзов, рассматривая энергетическую завесу. – Похоже на барьер между Зонами… Я такой раньше не видел. Может, аномалия?

– Я надеялась, что ты мне объяснишь, – улыбнулась Лаванда. – Думала, ты в курсе. Она возникла тут за минуту до твоего появления. Летающее существо появилось оттуда. Похоже, они с Собакой давние друзья, пёс очень обрадовался его появлению. Я здесь уже двадцать минут, брожу по двору и удивляюсь на каждом шагу!

Она принялась увлечённо рассказывать о том, как проснулась точно в такой же светлой горнице, абсолютно здоровая, с чистой заново заплетённой косой, без каких бы то ни было следов повреждений и без «Живой Воды». Как за ней пришла та загадочная синеглазая девушка и принесла вычищенную одежду, приветливо велев одеваться и дожидаться остальных во дворе. И как при ближайшем рассмотрении местные строительные материалы оказались либо не древесиной, либо древесиной, прошедшей неизвестную науке обработку, потому что совершенно не поддавались деформации, хотя Лаванда в целях науки пыталась царапать поверхность терема. И войти обратно внутрь невозможно, вход защищает невидимое силовое поле, и оно же, либо его более мощный аналог, окружает весь участок местности, на котором находится подворье. Это невозможно заметить глазами, но Лаванда в этом абсолютно уверена. Энергетическая завеса – это однозначно портал, вроде Лизуна, а появившееся из него существо явно разумно, потому что оно, прибыв сюда, общалось с синеглазой девушкой и Фронтовиком, но услышать, о чём, не получалось. А Болт, единственный, кто наверняка в курсе всего, наотрез отказывается отвечать на вопросы, и у него на всё про всё одна фраза – мол, скоро узнаете…