– Идиоты… вы идиоты, – шептал он, и в голосе его звучало такое облегчение.

Макару внезапно стало страшно. Мороз по коже продрал, хотя в хозблоке было душно, воздух спертый…

– Ты с ней встретишься, мент, – пообещал Смоловский, оборвав свой истерический хохот. – А может, вы уже встречались – с тобой ведь тоже произошло чудо, как и со мной. Ты должен был сдохнуть, но не сдох в том ковидном бараке. Ты задумайся, кто это чудо для тебя совершил? Или ты уверил себя, что все произошло чисто случайно? А фотки можешь засунуть себе в жопу! ОНА недосягаема для вас. ОНА вам всем еще покажет!

– Кто она? – Полковник Гущин схватил его за плечи и шарахнул о стенку хозблока. – Ты мне все скажешь. Ты мне имя ее назовешь, иначе пеняй на себя

– И опять ты полный лузер. – Смоловский сильно закашлялся, задыхаясь, хватая воздух ртом, однако все равно наперекор пытался улыбнуться, восторжествовать над ними. – Вы можете разрезать меня на куски, я никогда… никогда не предам ее, не назову вам ее имени. Речь идет о моей жизни. О моей голове. Я в этом кровью поклялся. Даже полные атеисты не нарушают таких клятв, ты слышишь, мент? А я не атеист. Я ЕЕ верный раб!

Гущин отпустил кашляющего, старающегося справиться с накатившим приступом удушья Петра Смоловского.

Вышел из хозблока, хлопнув дверью.

– Это не Полина Жданова.

Полковник Гущин затянулся дымом сигареты, закашлял, как и Смоловский, которого Клавдий Мамонтов быстро отвел назад в ИВС – от греха подальше.

– Судя по реакции «раба» – точно не она, – согласился Макар. – Оба они – и Смоловский, и амазонка с арбалетом – лишь пешки, марионетки. О главной фигуре всей этой кровавой мистерии с жертвоприношениями мы знаем лишь одно – это женщина. И очень опасная, потому что, если она сумела втянуть в подобные дела этих несчастных, свихнувшихся на страхе перед вирусом, подчинив их себе, то она сделает так и с другими. Психов и напуганных сейчас предостаточно. И то, с чем мы столкнулись, повторится. Вопрос – как нам ее теперь найти?

– Смоловский и Ждановы пересекались только в одном месте, – заметил Клавдий Мамонтов, – в госпитале Экспо.

– Да, госпиталь, – кивнул полковник Гущин. – Единственное, что их объединяет, это госпиталь, который уже готовят к демонтажу. Смоловский прямо говорит, что ЕЕ – эту женщину – он встретил именно там. Если не Полину, то… Надо поднимать все списки – пациенток и персонала, все их компьютерные файлы. Поедем прямо сейчас, а то там вообще все закроют, архивы вывезут, и уже не докопаешься ни до списка отдела кадров, ни до регистратуры. Хотя, конечно, все сохранится в документах, которые из закрытого госпиталя куда-то переместят, но куда… Ищи потом свищи. Надо ехать прямо сейчас.

– Вы снова посетите госпиталь, полковник? – спросил Макар.

Гущин отшвырнул сигарету.

– Правильно. – Макар кивнул. – Иди туда, где страшно… Клин клином. Надо через все это перешагнуть вам, Федор Матвеевич.

Возле госпиталя Экспо, куда они приехали из Балашихи, уже появились грузовики и фуры – рабочие разбирали и демонтировали оборудование. Они все втроем прошли прямо в регистратуру.

– Список пациенток? – недоверчиво спросила у них медсестра в регистратуре. – Есть, конечно, все файлы. Но вы представляете, какой это объем? Нам в некоторые дни привозили по семьсот человек. Тысячи прошли через наш госпиталь в апреле – июне.

– Скопируйте нам все, пожалуйста, – попросил полковник Гущин, протягивая ей флешку. – Раз файлов так много… тогда мы прямо сейчас здесь начнем с вашего персонала. С врачей и медсестер.

– Это только с разрешения главного врача.

Они долго ждали главврача – он чем-то был занят. Потом тот вежливо объяснял им, что персонал госпиталя расформирован – врачи, сестры и волонтеры перешли в другие больницы, некоторые вернулись к обычной плановой работе.

Разрешение главврач дал. Они отправились в отдел кадров, и там Клавдий Мамонтов сам сел за компьютер, и они начали скрупулезно проверять список персонала.

Прошло полтора часа.

– Собственно, что конкретно мы ищем? – заметил вдруг Макар. – Вот читаем: Саровникова Надежда Петровна – врач-пульмонолог… Или Верейникова Евгения – старшая медсестра… В списке четыреста женщин, как нам определить, что кто-то из них – ОНА? Праматерь?

– Как ты ее назвал? – спросил Клавдий Мамонтов, не отрываясь от компьютера.

– Ну, должно же быть у персоны, которую мы ищем, какое-то имя. Полина упоминала это слово. Праматерь… не Венерой же Виллендорфской ее называть. А Геката что-то мне совсем не нравится.

– Не болтай, лучше скопируй все на вторую флешку, – приказал полковник Гущин, который сидел в маске и перчатках и госпитального компьютера не касался.

– На то, чтобы проверить всех этих женщин из медперсонала, уйдут месяцы, – снова начал Макар. – И еще тысячи пациенток. Она же может быть кем угодно.

– Кавалерова Наина Викторовна, – прочитал в списке фамилий Клавдий Мамонтов. – Кавалерова – фамилия, как у той тетки из монастыря.

– Однофамилица, – бросил полковник Гущин. – Та Кавалерова Нина Борисовна, я помню ее имя-отчество.

Проверяли, проверяли… Прошло еще полтора часа.

– Врачихи и медсестры все, – заметил Макар. – Ну и предстоит теперь вашим орлам работы!

– Это все списки персонала? – уточнил полковник Гущин у кадровика. – Других нет?

Тот ответил, что есть еще списки нанятых волонтеров. Некоторые работали постоянно, другие разово – преходяще.

– Сами понимаете, вирус смертельно опасен, волонтеры делали свою работу, но мы всегда относились к ним с пониманием. Некоторые желали помочь, но психика не выдерживала – они боялись заразиться – придут, отработают день и уйдут, поминай как звали. Большая текучка была, – объяснял кадровик. – Те, которые работали постоянно, дежурили смены, оставаясь с больными и в отделениях интенсивной терапии, и в реанимации, они все в том списке, который вы сейчас смотрели вместе с медперсоналом. А вот другой список – здесь они тоже есть, но тут и те из волонтеров, которые приходили, помогали, затем увольнялись.

Они начали читать в компьютере новый список. Он был огромным – волонтеров было немало, и это радовало, мужские и женские фамилии шли вперемешку.

Прошел еще час. От имен у Клавдий Мамонтова рябило в глазах и вдруг…

– Павлова Мария Сергеевна.

– Как? Павлова Мария? – Полковник Гущин, заскучавший вконец от безделья и ожидания, встрепенулся за спиной Мамонтова на своем стуле.

Он вытащил мобильный из кармана, сверился с телефонной книгой.

– Павлова Мария Сергеевна – вторая свидетельница, что была вместе с Кавалеровой, которая ошибочно опознала Веронику Лямину как насельницу Серафиму. Фамилия, имя-отчество совпадают. И она говорила нам, что волонтерка, они в госпитале в Дарьине тоже волонтерствовали, когда мы их встретили в лесу.