— Зато я хочу, — коротко бросил Клейтон. Снова откинувшисьна сиденье, Уитни в полном отчаянии прикрыла глаза. Их увидят вместе, и в этомунылом сонном городишке, где никогда ничего не происходит, начнется настоящаясуматоха. Она знала, что все, за исключением сидевшего рядом человека, ожидаютобъявления о предстоящей свадьбе ее и Пола. Ей становилось плохо лишь при мыслио том, что Пол, возвращаясь, проедет через городок и услышит явнопреувеличенную версию о сегодняшней прогулке.

Колёса экипажа прогрохотали по — каменному мосту, а потом помощенным брусчаткой улочкам города между рядами разномастных здании с закрытымиставнями, в которых размещались несколько дешевых лавчонок и гостиница. КогдаКлейтон резко остановил лошадей перед аптекой, Уитни едва не завопила отзлости. Аптекарь! Подумать только, именно он, первый сплетник в городе!

Клейтон обошел коляску, чтобы помочь Уитни спуститься.

— Пожалуйста, не нужно, я предпочитаю подождать здесь, —пытаясь говорить как можно спокойнее, попросила она.

Голосом человека, отдающего приказ, облеченный, однако, ввежливую форму просьбы, Клейтон объявил:

— Я бы очень хотел, чтобы вы меня сопровождали. Именно этоттон обычно приводил Уитни в состояние неописуемого раздражения, и дружескаяатмосфера мгновенно рассеялась как дым.

— Сожалею, но, к несчастью, вынуждена отказать вам. Я шагутуда не сделаю.

Казалось, Клейтон не обратил внимания на ее протест. Онпротянул руки, сжал ее талию и, подняв, поставил на землю. Уитни не рискнулаоказать сопротивление или оттолкнуть его руки из страха спровоцироватьсовершенно нежелательную сцену. Они и без того уже, несомненно, привлекливсеобщее внимание.

— Собираетесь выставить нас на всеобщее обозрение? — ахнуладевушка, как только ее ноги коснулись булыжной мостовой.

— Да, — категорично отрезал он, — собираюсь. Уитни заметилацветущую румянцем пухлую физиономию мистера Олденберри, с любопытствомвзирающего на них из окна, и все надежды остаться незамеченной развеялись впрах.

В крохотной, тускло освещенной лавке прежде всего в носударяла странная смесь лекарственных запахов, в которой преобладал «аромат»нашатыря. Аптекарь рассыпался в почтительных приветствиях, но Уитни видела, какупорно он уставился на руку Клейтона, все еще сжимавшую ее локоть.

— Как поживает мистер Пол? — ехидно осведомился аптекарь.

— Насколько мне известно, он должен вернуться через пятьдней, — сообщила Уитни, гадая, что скажет этот кругленький человечек черезнеделю, если ей все-таки удастся осуществить свой пока еще неопределенный планпобега с Полом.

Клейтон попросил принести пузырек с нюхательными солями, иаптекарь вручил лекарство Уитни, но та, брезгливо поморщившись, отмахнулась.

— Это для мистера Уэстленда, мистер Олденберри, —торжественно объявила она. — Он, к сожалению, страдает меланхолией и головнымиболями.

Однако Клейтон воспринял подобное оскорбление своегомужского достоинства язвительной улыбкой, способной хоть кого вывести из себя.

— Боюсь, это правда, — хмыкнул он, властно обнимая Уитни заплечи и притягивая ее к себе в порыве дружеской симпатии. — И намереваюсьпродолжать «страдать».

Он тут же сморщился от боли, поскольку каблук Уитнибезжалостно вонзился ему в ногу, однако мужественно подмигнул аптекарю. . ~~

— Поверьте, мои терзания позволяют добиться весьма немалогосочувственного понимания со стороны моей очаровательной соседки.

— Какая чушь! — взорвалась Уитни. Клейтон заговорщическиулыбнулся аптекарю и восхищенно заметил:

— Она, оказывается, с характером, как по-вашему, мистерОлденберри?

Мистер Олденберри, раздувшись от собственной значимости,согласился, что характер у мисс Стоун всегда был нелегким и что он, подобномистеру Уэстленду, предпочитает женщин с огоньком.

Уитни, онемев, наблюдала, как Клейтон платит за нюхательныесоли, и все-таки уловила почти незаметное движение его руки, поставившейбутылочку обратно на прилавок. Окончательно убедившись, что Клейтону«понадобились» соли с единственной целью продемонстрировать каждому сплетникуна пятнадцать миль в округе, что он пользуется ее расположением, Уитни резкоразвернулась и вылетела из лавки. Клейтон догнал ее уже за порогом.

— Вы еще пожалеете об этом, — разъяренным шепотом пообещалаУитни.

— Сомневаюсь, — откликнулся он, провожая ее через улицу.

Элизабет Аштон и Маргарет Мерритон как раз в этот моментвыходили из магазинчика — последняя была нагружена пакетами, обернутыми белойбумагой и перевязанными бечевкой. Вежливость требовала остановиться и обменятьсяприветствиями. На этот раз Маргарет воздержалась от своих язвительных реплик вадрес Уитни. Казалось, она вообще не заметила всегдашнюю жертву и, отвернувшисьот Уитни, ослепительно улыбнулась Клейтону. Тот галантно взял у нее свертки, иони направились к экипажу Маргарет.

— Вы, случайно, не заметили, мистер Уэстленд, не оставила лия вчера в вашей коляске зонтик? — держа его под руку, спросила Маргарет так,чтобы ее услышали обе девушки.

Хладнокровное предательство Клейтона повергло

Уитни в состояние шока. Девушка замерла, не в силах поверитьсвоим ушам. Правда, сама она не считала себя обязанной выполнять условиябрачного договора, но Клейтон по собственной воле и официально связал себя сней контрактом, в глазах общества мало чем отличающимся от брачной церемонии.Да этот человек хуже любого негодяя… он просто неразборчив в знакомствах исвязях! И из всех женщин, с которыми его светлость может тайно встречаться, онвыбрал не кого иного, как ее злейшего врага! Боль и ярость бушевали в грудиУитни.

— Маргарет страшно тебя ненавидит, — пробормотала Элизабет,наблюдая вместе с Уитни, как

Клейтон укладывает свертки Маргарет в экипаж, а потом идет ксвоей коляске с очевидным намерением поискать пропавший зонтик. Оба явно неспешили и, смеясь, переговаривались о чем-то. — По-моему, она ненавидит тебяиз-за мистера Уэстленда даже больше, чем из-за того джентльмена из Парижа,месье Дю Вилля.

Элизабет впервые заговорила на подобную тему, и, не мучайсятак Уитни невеселыми мыслями, она могла бы отнестись к девушке куда болеесердечно. Однако вместо этого Уитни сухо заметила:

— Я была бы крайне обязана Маргарет, если бы ей удалосьвыхватить мистера Уэстленда прямо у меня из-под носа.

— Тем лучше, — озабоченно кивнула Элизабет, — потому что онаименно это и намеревается сделать.