Мысль об этом была для нее точно нож в сердце...

Так или иначе, Джем потерян для нее навсегда.

Для нее он все равно, что умер.

21 марта 1784 года

Наступило время игры. Взглянув на часы, Джем направился в кабинет. Приехавший незадолго до этого лорд Брункер привез с собой новость о скандале, в котором оказались, замешаны всем известная Вест-Индская компания и человек по имени Сталлибрас, – скандале, бросившем тень на обе палаты парламента. Впрочем, Джема это мало волновало.

Он бездумно делал ставку за ставкой – одна крупнее другой, – но все это без особого интереса, как будто мысли его витали где-то далеко.

Самое же омерзительное было то, что в конце игры пьяные игроки предались слезливым воспоминаниям, в которых по большей части фигурировала оперная певичка Ноэль Грей, особа, судя по всему, обладавшая неистовым темпераментом – и это по самым скромным меркам.

Джем был в бешенстве.

Сидевший напротив Вилльерс то и дело поглядывал на него с уже хорошо знакомой ему легкой, таинственной улыбкой. Эта усмешка, а также понимающие взгляды, которые бросал на него герцог, до такой степени бесили его, что терпение Джема, наконец, лопнуло.

– Что? – прорычал он, наконец, даже не пытаясь казаться вежливым.

– Ничего, – улыбнулся Вилльерс. – Просто я благоразумно храню молчание.

– Меня уже тошнит от этих ваших ухмылок! – рявкнул Джем. – Еще партию, джентльмены?

– Нет, пожалуй, – покачав головой, заплетающимся языком пробормотал Брункер. – Вряд ли дотерплю до конца. Желудок совсем взбунтовался. Того и гляди, придется блевать.

Поморщившись, Джем мысленно дал себе слово никогда больше не приглашать этого идиота. Отвернувшись, он обвел взглядом комнату. На душе у него было паршиво. Больше всего на свете ему сейчас хотелось никогда больше не видеть никого из этих ничтожных людишек, не считавших зазорным рыгать за столом. Лорд Оук, уже едва державшийся на ногах, тяжело привалился к стене и мочился прямо в угол – хотя ему было прекрасно известно, что в коридоре специально для этой цели стоят несколько ночных ваз. А теперь, с отвращением подумал Джем, он наверняка притворится, что...

– Будь я проклят! Готов поклясться, что здесь только что стоял горшок! – взревел Оук.

– Что-то потеряли, Оук? – с изысканной вежливостью осведомился Вилльерс.

Однако любезный тон, которым это было сказано, сочился таким ядом, что Джем окончательно взбесился.

– Если хотите что-то сказать, так скажите, черт вас возьми! – обернувшись к герцогу, прорычал он. – Хоть раз в жизни докажите, что вы мужчина!

– Разве доказывать подобные вещи можно только руганью и кулаками? – все так же мягко осведомился Вилльерс. – Может, попробуем разобраться, наконец, что такое – быть мужчиной? – Как всегда, герцог служил образцом элегантности и тонкого вкуса. Роскошный, малинового бархата, камзол, по последней моде расширявшийся книзу, был отделан шитьем, не напудренные волосы, как обычно, туго стянуты на затылке простой лентой. Только ослы вроде Оука пудрят себе волосы перед игрой – таково было твердое мнение герцога.

– Мужчина, – иронически скривив губы, объявил Джем, – это нечто иное, чем женщина! Он не станет притворяться тем, кем не является.

– О... какая безукоризненная логика, мой друг! Я в восторге! – дружелюбно пробормотал Вилльерс. – И в самом деле. Как верно подмечено! – Он наклонился через стол. – Знаете, – шепотом проговорил он, – мне страшно не хватает Гарриет! Силой духа она может сравниться с мужчиной.

– Особенно если носит столь высокий титул, – мрачно буркнул Джем.

– Ах. – Вилльерс с улыбкой отодвинулся. – Вот он, змей-искуситель, свивший себе уютное гнездышко в Эдеме. Что прикажете делать с ним?

– Ну, надеюсь, вы не станете отрицать, что кое о чем умолчали, когда представляли ее мне, – прошипел Джем. – Согласны?

– Лично я никогда не придавал особого значения всем этим титулам, – небрежно заметил Вилльерс, сделав изящный жест рукой. Крупный рубин в перстне, который он обычно носил на пальце, вспыхнул кроваво-красным огнем.

– Вы?! Не смешите меня!

– И нужно отдать Гарриет должное – сама она не забивает себе голову подобными пустяками. Во всяком случае, не воспринимает титул столь серьезно, как я, и уж тем более как вы. Зато в ваших глазах он, похоже, имеет огромное значение.

– Я принимал ее за вдову скромного деревенского сквайра, – упрямо пробормотал Джем. Потом, закрыв глаза, с ожесточением потер руками лицо. Сказать Вилльерсу? Почему бы и нет? – Я-то считал, что оказываю ей честь, давая возможность покончить с унылой жизнью в деревенской глуши, а...

Вилльерс рассмеялся.

– Вот именно, – мрачно буркнул Джем. – Каким же идиотом я был!

– Да уж, герцогство Берроу – это вам не скромная сельская деревушка!

– Берроу?! – Глаза у Джема полезли на лоб. Он резко вскинул голову. – Вы сказали – Берроу?!

– А о каком герцогстве мы, по-вашему, говорим?

– Мне и в голову не приходило спрашивать...

– Ну, нас, герцогов, не так уж много... – заметил Вилльерс. Рубин в его перстне насмешливо подмигнул Джему.

– И ее покойный супруг...

– Бенджамин.

– Он как-то раз приезжал сюда. Хотел поучаствовать в игре, – кивнул Джем.

– И после этого вы больше никогда не приглашали его, да? – сообразил герцог.

– Да. Впрочем, похоже, его это не заинтересовало.

– Бенджамин был одним из моих близких друзей – я любил его, хотя понял это только после его смерти. Когда речь идет о любви, люди иногда способны делать чудовищные ошибки.

Джем стиснул зубы. Меньше всего ему хотелось сейчас выслушивать нудные нравоучения. Вдобавок еще от человека, имевшего незаконных детей!

– Склоняю голову перед вашей мудростью! Вот уж не думал услышать такое... от вас!

– Полностью с вами согласен. Тем более что сам я, к примеру, никогда не испытывал к женщине того, что принято называть любовью.

Джем оторопело воззрился на него. Уж не ослышался ли он?

– Нет-нет, к мужчине тоже, – покачав головой, поспешил успокоить его Вилльерс. – Однако мне случалось влюбляться. И не раз, поверьте мне. Снова и снова... снова и снова. Чувство это трудно переоценить...

– Я любил Салли, – тихо сказал Джем.

Однако Вилльерс, знавший его бог знает сколько лет, на этот раз ничего не сказал.

– Ладно, ваша взяла! – буркнул Джем. – Да, я любил ее совсем не так, как люблю Гарриет. Но Гарриет – в отличие от нее – герцогиня!

– Мы это уже обсуждали. – Вилльерс небрежным жестом подтолкнул к Джему бокал кларета. – Вот, выпейте. Я к нему не притрагивался. А вам, по-моему, это не помешает.