По улице снаружи проехал экипаж; стук копыт и грохот колес были единственным звуком, слышным в тихой комнате. Клэрборн заложил руки за спину и, медленно повернувшись, посмотрел на Эс-Ти полузакрытыми глазами.

— Да, — произнес Эс-Ти, — становится жарко.

— Поистине жарко. Леди София помолвлена. Семейные соглашения весьма значительны. Возможно, вам неизвестно, что она была… последний год… за границей. Возможно, на вашем суде возникнет путаница, и девушки, которым она легкомысленно доверилась, могут ошибочно объявить, что она была… где-нибудь в другом месте. Возможно, я не тот человек, который любит неопределенность. Я не хочу, чтобы этот суд состоялся. Вы можете держать язык за зубами? — спросил Клэрборн.

Эс-Ти поднял голову и посмотрел этому человеку в глаза.

— Дайте мне только достаточный довод.

Клэрборн провел указательным пальцем по верхней губе. Он смотрел на Эс-Ти, как громадная сочная жаба смотрит на муху. Потом полез во внутренний карман своего камзола и вытащил сложенный пергамент, украшенный печатью. Он тяжело прошел к двери и положил толстый лист на столик черного дерева.

— Полное прощение его величества, — произнес он. — Вы не запачкаете имя моей дочери случайным разговором о ней.

Он открыл дверь и, важно шагая, вышел, закрыв ее за собой.

Эс-Ти не мог оторвать глаз от пергамента. Он откинул голову на спинку стула. Медленная ошеломленная улыбка расплывалась по его лицу.

Он был в Лондоне уже целый месяц и знал, где найти ее, — в доме кузины на Брук-стрит. И не ехал туда. Каждое утро он вставал, одевался, чтобы ехать туда, и каждое утро находился какой-нибудь предлог подождать.

Возможно, он встретит ее в новом Пантеоне или в саду на музыкальном вечере, где-нибудь в более романтичном месте, чем в гостиной, полной утренних посетителей. Возможно, он встретит ее на улице, возьмет за руку и увидит, как вспыхивает от удовольствия ее лицо. Возможно, она уже слышала о его прощении, узнала о его успехе, возможно, она напишет ему письмо, пошлет записку, сделает что-нибудь…

Уже месяц Эс-Ти был любимцем лондонского светского сезона, призом, который оспаривали на приемах, и абсолютной сенсацией, когда он появился на маскараде в Воксхолле в своей маске Арлекина и перчатках с серебряным узором. Его фамильное имя всегда давало ему доступ в общество, и если в прошлом его приветствовали как пикантного гостя, то теперь он Полуночный Принц — крик моды.

Все свободное время он проводил, репетируя слова, которые он скажет, когда ее увидит. На любом приеме он беспокоился и бродил, оглядывая гостей, мрачный и нервный, пока не убеждался, что ее нет. По прошествии первых двух недель он понял, что не встретит ее… Она вообще не бывала в обществе. Ее никто не знал, никто о ней не говорил, и вскоре дамы начали с радостью убеждаться, что он становится совсем ручным и доступным для всех.

Он даже принял приглашение на бал в Нортумберленде. Последний раз, когда Эс-Ти был гостем Хью и Элизабет Перси, он днем или спал, или играл в карты, а ночью занимался любовью под эшафотом. Перси был тогда простым парнем. Теперь он наслаждался своим герцогством. Сегодня и эшафот, и незаконный любовник давно были в прошлом, и интерьеры, обновленные Робертом Эдемом, сияли всей своей радужной краской: мрамор в прожилках, красные, золотые и зеленые мозаичные полы, позолоченные статуи, ковры, специально сотканные, чтобы отражать каждую деталь сложного узора разрисованных потолков. Под стать обстановке и гости герцога, яркие, как экзотические птицы в цветущих джунглях. Трепетали веера, изящно взлетали кружевные манжеты, и запахи духов, вина и нарядной толпы наполняли воздух этого теплого июньского вечера.

— Я просто умру, обещаю вам, умру, — кокетничала леди Блэр с Эс-Ти, — если вы не расскажете, что стало с моей жемчужной шпагой и этими крохотными бриллиантовыми капельками.

Он поднял палец и игриво качнул изумруд, свисавший с ее ушка, позволив руке коснуться ее белой шейки.

— Кажется, я отдал ее вашей второй горничной. — Улыбаясь, он поднес свою руку к губам и поцеловал ее в том месте, где она коснулась шеи. — После того, как вы уволили ее за нахальство. Неужели ваш муж не мог купить вам ничего лучшего, ma pauvre[57]?

По ней пробежала восторженная дрожь, ее обнаженные плечи передернулись, а губы кокетливо по-детски надулись.

— О… Может быть, я была несправедлива со своей горничной, но теперь вы не попытаетесь украсть мои серьги?

— Может быть, и украду. И потребую поцелуй под угрозой шпаги на пустой дороге.

Она поводила закрытым веером по зеленому бархату его рукава.

— Вы так пугающе свирепы. Я уверена, что буду кричать.

— Но ведь от этого станет еще интереснее. — Эс-Ти повернул голову. — А что, если ваш муж придет на помощь? Я вижу, что он мчится сюда, вооруженный шампанским и стаканом кларета.

Она со значением закатила глаза, но Эс-Ти только улыбнулся и наклонил голову в вежливом поклоне краснощекому мужчине, пробиравшемуся к ним через толпу.

— Лорд Блэр, — произнес он, — рад встрече.

— Мейтланд, — буркнул он.

Он передал жене шампанское и вытащил кружевной платок, вытирая пот, выступивший с краю его напудренного парика.

— Мы занимались воспоминаниями, — сказал Эс-Ти, — я как раз собирался пожаловаться леди Блэр, что по сей день ношу шрам от вашей шпаги.

— Бог ты мой, это было, наверное, лет десять назад! — Он покосился на Эс-Ти. — Я думал, что, может, подколол вас, но не был уверен.

— Я месяц пролежал в постели, — соврал Эс-Ти. — У вас какой-то хитрый выпад налево в квинте. Он застал меня врасплох.

— Вот как? — Лорд Блэр порозовел. Потом наклонился к Эс-Ти: — Я ничего не говорил в обществе о нашем поединке. Да и вообще, по-моему, не принято хвалиться своей храбростью, не так ли?

— Несомненно, — подмигнул Эс-Ти. — Но не сердитесь, если я все-таки буду предупреждать других, что с вами ссориться не стоит.

Блэр откашлялся, ярко покраснев. Он ухмыльнулся и хлопнул Эс-Ти по плечу.

— Что ж, давайте забудем прошлое, а? Вы позволили себе уклониться с пути истинного, устроив засаду на меня и леди Блэр… но не сомневаюсь, что большинство ваших жертв заслуживали своего наказания.

— Мне хотелось бы так думать, — ответил Эс-Ти.

Он воспользовался моментом, чтобы удалиться. Вторая горничная, если он не ошибается, была уволена за нахальство позволить себе быть изнасилованной героическим лордом Блэром и забеременеть от него. Эс-Ти оставил победителя расписывать во всех красках своей жене схватку, которой никогда не было. Ни один англичанин, кроме Лутона, не мог похвастать тем, что ранил Сеньора дю Минюи. Однако Лутон не смог бы сейчас претендовать на признания и почести. Его настоятельно убедили, что его интересы требуют продолжительного путешествия по континенту.