Проходившая мимо троица напомаженных франтов скабрезно зафыркала. Доставшиеся им костюмы животных не мешали движению, зато были сшиты из теплой материи с добавлением натурального меха, поэтому все трое расстегнули их и сдержано отдувались.

— Какая, кстати, из них самая хорошенькая и еще не ангажирована королем на вечерний показ его коллекций? — обратился к ним Ходок. Выслушивая ответы, он неуловимо быстро подмигнул командиру и оставил его одного, ловко присоединившись к новым знакомым. У каждого из «наемников» были свои задачи и таланты. Бравый усач легко вливался в любые компании, налаживая связи и важные политические знакомства.

Скала несколько секунд смотрел вслед едва заметно скособоченному усачу, раздумывая над услышанным. Но в таком окружении ему недолго было суждено остаться одиноким.

— Ульрих, — раздался тихий, с грудным придыханием оклик. И на золотой обшлаг игрушечного мундира легла тонкая девичья рука.

Все складывалось неправильно. Вместе с преданными офицерами его возвращают из опалы, но не вызывают на личную аудиенцию, не снимают логры и не возвращают на службу. А приказывают посещать балы и наряжаться в игрушечную форму. Все это похоже на утонченное издевательство и новый виток дворцовых интриг, чтоб их. Что задумал король?

Кроме того, беспокоит ситуация с Хельвин. Девочка только что получила первую звезду, ее бы проверить как следует, подготовить к завтрашнему дню, а он вместо этого должен звенеть бутафорской саблей и ждать появления Его Величества.

Вся эта ситуация с костюмированными играми бесит, но нельзя сорваться, нельзя, чтобы королю донесли о недовольном виде.

— Оу, лэра Дарой, — он легко склонил голову, рассматривая разрумянившуюся хорошенькую баронессу. Венок из крупных, магически стабилизированных цветов подчеркивал гладкость темных волос. Многочисленные пестрые оборки намекали на «сельский» стиль платья. Образу пастушки не хватало посоха, но как с ним танцевать. Поэтому неведомая швея поступила проще, вышив его изображение на груди.

— Я поражаюсь вашей холодности, Ульрих, — девушка игриво провела пальцами по золотому шитью манжета, — почему вы так малословны? Не сказали, что я сегодня очаровательна…

— Потому что вы очаровательны всегда, — он ответил ленивым, ни к чему не обязывающим шаблоном, но девушка вспыхнула, не скрывая радости.

— А почему не танцуете?

Скала поднял бровь. Напор, с которым юная дева флиртовала, больше подошел бы провинциальной актриске, нежели незамужней аристократке. То ли за время его отсутствия изменились дворцовые нравы, то ли наследница считает себя выше условностей.

Он внимательней присмотрелся к симпатичной брюнетке. Черты лица несколько островаты, нет в них той несовершенной мягкости, которая преодолевается у многих с возрастом. Оттого баронесса выглядит немного старше и решительней, чем другие жители Детского Дворца. Она вышла на охоту и уже представляет, как ставит свою крошечную ножку на его связанное тело? Или решила повеселиться вдали от баронства, чтобы было что вспомнить долгими скучными ночами в каменном родовом замке? Жаль, что Кошель отказывается ходить по приемам, он бы подсказал, чего хочет эта крошка на самом деле.

— Вы окажете мне честь, согласившись станцевать со мной, милая пастушка?

— Сколько угодно… мой генерал.

Лидия Хани дас Хельвин

Попытки спрятаться за широкой спиной церемониймейстера были им твердо пресечены. Он буквально выудил меня за рукав, поставив рядом. И чтобы и дальше не удерживал как ребенка, пришлось идти чуть не шаг в шаг.

При этом Беранже сиял как новенький котел, останавливал все мало-мальски представительные группы гостей и болтал с ними, попутно представляя меня как «свежий ветер Севера, чье имя, пусть и несколько позабыто, но по-прежнему добродетельно и сильно как в прежние времена». В конце концов я просто перестала вслушиваться в сложную вязь его речи, а принялась молча кивать. В этом случае по мне лишь скользили взглядами, но не расспрашивали.

— Поражена? — промурлыкал Беранже, когда мы прошли широкий коридор и шагнули в зал мимо неподвижно замерших лакеев. Он поймал меня на секундной заминке и теперь довольно щурился.

Еще вчера во время репетиции здесь было пусто, если не считать позолоту на стенах. Зато сейчас везде были развешены толстые гирлянды цветов. Огромные нежно-сиреневые букеты на подставках источали головокружительный аромат. Под музыку, по зеркально-блестящему паркету кружили ярко одетые гости, свободно, совсем не сдержанно смеясь и перекликаясь друг с другом.

— На тематических костюмированных балах, — продолжил церемониймейстер, цепко оглядывая зал, — глашатай не сообщает титулы официально, поэтому этикет не так строг, можно общаться без чинов. — Похоже мне намекают, что и бастарды допущены к некоторым радостям придворной жизни. — Последнее время Его Величество не жалеет средств на праздники и прочие приятности для своих подданных.

— И дороги хорошие построил, — согласно кивнула я.

Моя поддержка оказалась несколько неожиданной для придворного, и пока он задумчиво моргал, я рассматривала танцующих.

Каково же было мое удивление, когда в одной из пар я узнала моего пропавшего учителя, спокойно кружащего в па счастливую, сияющую Дацу. Та изгибалась, трепетала ярким огоньком в руках разряженного в белый мундир Форсмота. Это так его «ночью вызвал король»? Странный вызов в неурочное время. Да и был ли это король?

Я моргнула, расслабила пальцы, сжавшиеся в кулаки. И подумала, что немного подкорректирую свой план «сбежать от Беранже, стоит ему зазеваться». Прежде чем уйти отсюда, пожалуй, я хочу посмотреть в глаза одному надменному порочному любителю целоваться по конюшням, который сбегает с тренировок ради танцулек.

— Надо же, кого я вижу. Шелковая девочка, — пропели над моим ухом, выводя из отрешенности. Проклятие, из-за грохочущей музыки совершенно не слышно шагов.

— Это кто, Людвиг? Представь меня прелестному бутону. Неужели у моей супруги появилась новая фрейлина, а я все пропустил? — пророкотал другой мужской голос.

Я повернулась и обнаружила в паре метров от нас монарха с младшим принцем и еще тремя неизвестными мне придворными. Двое из них, со скучающе холодными лицами, были наряжены в южан-аристократов. И при этом неплохо их изображали, даже бородки были не слишком топорно приклеены.

Сознание оценивало детали, хоть как-то вытаскивая меня из эмоционального обморока. Меня что, сейчас представят королю? И вот на этом эпопея «скрытой подготовки к совершеннолетию» завершится. Потому что будущая герцогиня Эльвинейская может, конечно, путешествовать инкогнито и даже выдавать себя за иное лицо. Но… Но! Нельзя прямо лгать о своем статусе, отвечая на вопросы королевской особы.

И не потому, что у монарха может заваляться по карманам пара-тройка интересных артефактов. Или с меня потребуют клятвы. Хотя это тоже было бы неприятно.

Причина в другом. Папа всегда требовал от меня правды, говорил, что я многое могу утаивать, но, если ОН задает прямой вопрос, настоящая леди не опустится до лжи своему отцу.