Раскаленный булыжник врезался в снег между часовней и Служителем Бриком, которого Герант как постороннего, не имеющего права наблюдать таинство, выставил наружу через маленькое окно под куполом часовни. Камень пробил толщу снега и, столкнувшись с гранитной твердью первородной породы, распался на тысячи мельчайших осколков, которые, разлетевшись в разные стороны, разметали снег вокруг строения, выломали ставни в часовне, а один из них даже ударил в грудь Геранта, которого спас скрытый под рясой бронзовый панцирь. А Служителя Брика взрывом подбросило вверх, да так, что он успел подумать лишь о том, что, вероятно, возносится при жизни прямо к Небесному Престолу. Он наладился было распевать гимны во славу Творца, сочиненные им же самим на досуге, но встречные потоки холодного воздуха не давали ему и рта раскрыть. Очнулся он действительно выше облаков на какой-то снежной горе, а рядом сидела какая-то девка в черной хламиде.

– Ты кто? – лениво спросила девица.

– Я – Служитель Брик, – честно ответил он.

– Если ты – Служитель, то я – девственница! Ха-ха-ха! – Она засмеялась так искренне, так заразительно, что Брик тоже начал в тон ей прихохатывать.

А потом она взяла его за руку, погладила его узкую длиннопалую ладонь и сказала просто и буднично:

– Пойдем-ка, дружок, со мной. Не пожалеешь…

Не прошло и нескольких мгновений, как они очутились в замке Хомрика, и на этот раз Гейра точно знала, что хозяин не вернется.

Она вновь лежала на своей скале, прямо на камне, который был когда-то Резчиком, и грезила своими дымными городами, а рядом дремала гарпия, щурясь от едкого дыма. Внезапно в ее затуманенном сознании возник голос Великолепного:

– Как дела, Гейра? Где Хомрик?

– Он обернулся камнем и свалился на головы наших врагов.

– Неплохо. – Великолепный, казалось, даже слегка изумился. – Я, пожалуй, верну его. Старается, себя не жалеет…

– А может, не стоит. Он и так уродом был, а ведь камушек-то наверняка повредился. Неизвестно, что из него получится…

– Мне нужна не красота, а польза. Я-то знаю: ты хочешь поселиться в его замке, но это замок Писаря.

– Я уже нашла ему замену. Новый Писарь уже дома.

– Нет… Я верну Хомрика, и пусть писари сами между собой разбираются.

Вернувшись в замок, Гейра застала Брика забившимся в угол. Он верещал что-то бессвязное и стряхивал с себя многочисленных мелких, как блохи, пузатеньких уродцев. Многочисленные хомрики бегали по столу и поедали крошки, оставшиеся после недавнего обеда, лезли из всех щелей и пищали. Не глядя на Брика, Гейра набила тонкую длинную трубку каким-то зельем, добыла щелчком пальцев огонь и начала окуривать дымом полчища хомриков. Многие из них падали замертво, но из щелей тут же вылезали тысячи других, и их не становилось меньше. В конце концов Гейру начала одолевать чесотка, она схватила за руку Брика, близкого к беспамятству, и они покинули замок. Хомрик напоследок всё-таки показал, кто в доме хозяин.

Нелепо утверждать, что всем нам достается благ и невзгод точно по заслугам, но на всякий случай заслуги всё-таки иметь стоит.

Изречение Фертина Дронта, благородного эллора

Усадьба эллора Веллета располагалась в дюжине лиг от Скального замка, чуть дальше того места, куда вывела войско Холмов тропа через Северную Гряду. Веллет пригласил к себе в гости лорда Бранборга, Олфа, Геранта и Нау, чтобы отдохнуть перед предстоящим пиром в честь победы, потому что пир дело не менее утомительное, чем война, а между двумя трудными делами необходим хотя бы короткий отдых. Служители, правда, ехать отказались, сославшись на срочные дела, связанные со Служением. Их отказ не очень огорчил Веллета, а вот то, что с ними отказалась поехать симпатичная, если не сказать – прекрасная, придворная ведунья лорда Бранборга, опечалило его гораздо больше. Причем, в отличие от Служителей, она свой отказ никак объяснять не стала, а просто сказала, что не хочет, а чего не хочет – не сообщила. Ну и ладно – он вперед отправил в усадьбу наводить порядок несколько симпатичных дочек мастеровых и землепашцев, проживающих на земле, которой он владеет милостью королевы. Обычно меченосцы не трогали имущества, не вламывались в дома, если там не было хозяев – они стремились только уничтожить всё, что двигалось и дышало, всё, что излучало тепло жизни, так что за свою усадьбу Веллет не волновался. Были моменты, когда он уже терял надежду, что ему когда-нибудь удастся сюда возвратиться. А когда мертвяки захватили нижний замок, он даже не очень-то надеялся встретить рассвет. Пять сотен пожилых воинов, три сотни пришлых Служителей и пять тысяч юнцов, у которых еще не было ни сил, ни умения, не смогли бы выдержать долгий штурм на стене длиной более шести тысяч локтей, если бы не подоспела помощь. Он понимал это с самого начала осады, но старался внушить и королеве, и всем защитникам замка уверенность в том, что стойкость может спасти их. И он в конце концов оказался прав… Когда в замок потянулись толпы беженцев, а меченосцы вырезали целые селища у северного предела, в замке в любой момент могла начаться паника. Целые дни до появления под стенами врагов проходили в гнетущем молчании, и любой вопль отчаянья мог найти отклик у толпы. И наилучшим выходом было убедить всех от королевы до последней кухарки, что опасность не так уж велика, что замок неприступен, что в кладовых всего вдоволь, а до весны не так уж далеко… И все верили ему, а вот его самого некому было убедить в том же самом. Элл Гордог еще до того, как враг начал осаду, уехал на оленях к побережью, а местные Служители уповали на защиту Творца, который, мол, уж точно не даст им погибнуть, но хоть бы один из них взял в руки меч или хотя бы помог женщинам подбрасывать черный камень в печи, на которых закипала смола… И каково же было его удивление, что первые воины, пришедшие на помощь с юга, оказались в рясах. И тут он подумал, что всё-таки жаль, что эта орясина Герант и тот смуглокожий со странным именем Нау отказались составить им компанию… Горячие ванны, наполненные целебной водой из горячих источников, терпкий грог и ячменное вино, сочные ломти жареной оленины, неторопливые беседы у жаркого очага – что еще надо воину после битвы… А если этого окажется мало, то есть симпатичные незамужние простолюдинки, которые редко бывают против того, чтобы упасть в объятия благородных господ. Впрочем, у лорда, кажется, есть леди, но она так далеко и, наверное, порядком ему надоела, и вряд ли слишком молода, раз у них такой взрослый сын…

Олени бодро бежали по твердому снежному насту, три четверти пути были уже позади, и Веллет был уверен, что они успеют на место еще до того, как кончится короткий зимний день. Справа вздымались горные склоны, покрытые густым ельником, слева уходила в бесконечность снежная равнина, морозный воздух был неподвижен – всё дышало свежестью и покоем, а тишина лишь изредка нарушалась криками погонял, которым иногда казалось, что олени не слишком торопятся в родное стойло. С Веллетом в одних санях ехал Олф, к которому эллор Веллет проникся большим уважением, несмотря на то, что за спиной этого достойного воина не стояли многочисленные поколения благородных предков. Веллет даже подозревал, что его отцом был какой-нибудь мясник, и мальчик Олф освоил азы владения мечом, наблюдая, как его предок разделывает свиные туши, но одно он вынужден был признать: среди эллоров королевы Элис вряд ли нашелся бы хоть один, кто смог бы на равных скрестить с ним клинки. Элл Гордог с лордом ехали сзади на вторых санях и о чем-то оживленно беседовали всю дорогу, и Веллет даже слегка им завидовал, потому что Олф оказался молчуном, и, кроме созерцания пейзажа, развлечься было совершенно нечем. Но ничего, скоро они доберутся до усадьбы…