мисс Бенедикт широкая, открытая улыбка. До сих пор я видела ее только в элегантных вечерних нарядах. Сегодня же она в свободных штанах для йоги, кардигане грубой вязки и с босыми ногами. Она обнимает Седрика, шепчет ему что-то на ухо, а потом подходит ко мне.

– Спасибо за приглашение, мисс Бенедикт, – лепечу я, ошеломленная неожиданным теплом, которым она меня окружает. – Очень рада с вами познакомиться. Меня зовут Билли.

– И я сразу тебя выгоню, Билли, если не будешь называть меня Лорой. Пожалуйста, проходи в дом и бросай сумку. Хотите сначала выпить чаю? У меня в духовке пастуший пирог с ягненком, но Эмили сказала, вдруг ты вегетарианка, так что еще я приготовила овощное карри, запеченный картофель и гороховое пюре. Надеюсь… Думаю, я немного перенервничала, давай сначала просто попьем чаю, да?

С озадаченным видом я следую за ней по узкому коридору в объединенную со столовой гостиную, где стоят не только широкий диванный гарнитур и черный лакированный рояль, но и плетеные кресла с полосатыми подушками вокруг большого стола с хлопчатобумажной скатертью в тон.

Лора Бенедикт нервничает. Из-за меня?

С небольшим запозданием до меня доходит, что не я – Билли Фолкнер – заставляю ее переживать. А тот факт, что ее сын впервые после долгого периода одиночества вновь знакомит ее с важным для него человеком. Не помню, чтобы я когда-либо так быстро проникалась к другому человеку такой симпатией и пониманием.

Из зоны столовой на кухню ведет дверь, откуда выходит Эмили с кулинарной лопаткой в руке. Ее я тут же узнала по фотографиям, хотя на них она обычно скромно улыбается, а сейчас широко ухмыляется при виде Седрика, шутливо отвешивает ему подзатыльник и сжимает в объятиях, после чего робко протягивает мне руку.

– С нетерпением жду завтра, – произносит она так тихо, как будто это секрет. От сдержанного смеха у нее на плечах подпрыгивают афрокосички. В джинсах и футболке с принтом из «Очень странных дел» она кажется мне гораздо младше своих шестнадцати лет. Наверно, потому что сама я в шестнадцать уже давно разучилась так хихикать.

Мы сидим все вместе в гостиной, а потом накрывают на стол. Еда очень вкусная, и ее хватило бы, наверное, на целый полк – в итоге у нас едва не лопаются животы, а форма для пирога и сковорода с карри не опустели даже наполовину.

Потом мы общаемся за соком и красным вином. Седрик рассказывает истории из университета и показывает фотографии из экспедиции, Эмили вносит свой вклад в развитие книготорговли, так интересно описывая десятки книг, которые нам обязательно нужно прочитать, что хочется сделать это прямо сейчас, а я делюсь своим ужасом от собеседования и предвкушением работы в музее. Лора бо́льшую часть времени сидит молча, покачивая вино в бокале, едва сделав пару глотков, и буквально светится от чувства удовлетворения.

Когда Седрик героически вызывается мыть посуду, а Эмили присоединяется к брату, Лора предлагает провести мне небольшую экскурсию по дому.

Первый этаж я уже видела. На втором находятся две ванные комнаты, а также спальня Эмили, похожая на мини-библиотеку, и гостевая, где от льняных темно-синих занавесок и постельного белья в полоску веет классическим, почти нордическим уютом.

Значит, вот где мы будем спать.

– Когда я обставляла ее шесть лет назад, – произносит Лора, – то думала, что Седрик скоро приедет. В смысле не просто в гости. Ему тогда только исполнилось восемнадцать. Я даже представить себе не могла, что он останется в Ливерпуле, но так произошло. Он просто остался там, невзирая на случившееся. – Не могу понять, что отражается у нее на лице – гордость или грусть. Возможно, и то и другое, а к ним примешивается оттенок нескрываемой боли.

В мансарде оборудована небольшая студия с панорамным окном и музыкальными инструментами, которых хватило бы для маленького ансамбля. Кровать выглядит здесь слегка неуместно, как будто ее поставили исключительно для кошки, которая, как только мы вошли, радостно переворачивается на спинку и подставляет пушистый животик, чтобы ее погладили.

– Этот дом – настоящая мечта, – говорю я, когда чуть позже мы, уже в компании с кошкой, спускаемся обратно. В дизайне нет ни помпезности, ни броскости, и практически отсутствуют декоративные элементы. Лишь деревянные балки, на которых красиво расставлены бытовые вещи, множество растений и мебель, источающая уют.

– Маленькая, но, думаю, ты права, – со счастливым видом отвечает Лора.

Мы вместе проходим через заднюю дверь на террасу из природного камня. Полукруглая лестница ведет отсюда в сад, где щебечут птицы и шелестит высокая трава.

– Сад я покажу тебе завтра, – обещает Лора. – В темноте мы будем только спотыкаться о корни, ежей или кротовые норы. И нельзя забывать об улитках. Седрик тебе рассказывал, что он когда-то хотел назвать этот дом «Улиточным замком»? Конечно, наши с Эмили голоса перевесили, все-таки мы тут живем, но он все равно отказывался сдаваться.

И почему меня не удивляет, что такое предложение поступило именно от него?

– Он что-то упоминал.

– Не хочу ставить тебя в неловкое положение, – тихо начинает Лора, устремив взгляд на деревья, едва заметно раскачивающиеся на легком ветру, – но можно спросить, как ты справляешься? В… плохие фазы?

– В грозы? – Я говорю очень тихо, чтобы она знала, что я не шучу, а отношусь к этому серьезно. – Седрик подарил мне что-то вроде зонтика, чтобы меня защитить. И мы стараемся. Оба.

– И тем не менее иногда бывает трудно. Хотелось бы мне заверить тебя, что к такому привыкаешь, но это не так. Если когда-нибудь тебе понадобится с кем-то поговорить… Не хочу навязываться, ведь ты меня едва знаешь. Но на случай, если у тебя нет никого, кому знакомо это чувство…

– Ты не навязываешься. Большое спасибо, мне очень приятно. – Меня тронули ее слова, и пускай мне есть с кем поговорить… людей с соответствующим опытом среди моих друзей нет. – Меня немного удивило, насколько ты оказалась открытой. Я по-другому себе это представляла.

Она улыбается.

– Каких же гадостей наговорил обо мне Седрик?

– Никаких, – смеюсь я. – Но, за некоторыми исключениями, он обычно скрывает, что страдает депрессивным синдромом. И упомянул свою семью как одну из причин, поэтому я решила… видимо, слегка опрометчиво…

– А. – Лора понимающе кивает. – С этим связана одна история. Несколько лет назад – Седрику тогда исполнилось четырнадцать, Эмили – шесть, и в то время мы еще жили в Ливерпуле – меня пригласили на одно ток-шоу на тему психических заболеваний у детей. Я намеревалась побудить людей относиться к этому серьезней. Детские депрессии до сих пор