— Погиб.

— А где ваша победа, полковник Синклер?

Офицер опустил голову.

Они разговаривали в той же самой комнате, где общались несколько часов назад — в кабинете Генриха II. Она совсем не изменилась, ничуточки: всё тот же огромный письменный стол с зеленой лампой, массивное кресло и портрет Альстера I за ним, всё те же книжные шкафы и зеленые с золотом гардины. И юный принц выглядел так же, как раньше: напуганным, но тщательно скрывающим свой страх. Во дворце всё осталось по-прежнему.

А вот мир вокруг рухнул.

— Войска рассеяны, ваше высочество, — выдавил из себя Синклер. — Столица в руках бунтовщиков.

— Сферопорт?

— Не знаю.

— Арсенал?

— Захвачен.

— А ведь у вас был шанс стать генералом.

Синклер не сдержался: поднял голову и удивленно посмотрел на принца. На мгновение ему показалось, что у письменного стола стоит не двенадцатилетний мальчишка, а его отец, король Генрих II — настолько по-взрослому прозвучала фраза. Хлестко прозвучала.

— Простите, ваше высочество.

— За прощением следует обращаться в церковь, Синклер. Кстати, во дворце находится епископ, можете с ним поговорить.

«Откуда в нем эта уверенность? Неужели от страха?»

Полковник видел, как подрагивают пальцы Генриха-младшего, как покусывает он губы, как собирается с силами перед каждой фразой, но… Но голос юного принца звучал твердо, а слова были достаточно взвешенны:

— Сколько у нас людей, полковник?

— Батальон пехоты и сотня драгун, — доложил Синклер. — И два бронетяга на площади. — Помолчал и добавил: — Нужно прорываться.

— Куда?

— На юг, ваше высочество, на соединение с королевской армией.

— Где я скажу отцу, что потерял столицу?

«На самом деле, ваше высочество, столицу потерял я. И меня ждет петля, не вас. И мне следовало бы мчаться сейчас в сферопорт в надежде спрятаться от королевского гнева. Но…»

Но вместо этого Синклер сказал:

— У нас нет другого выхода, ваше высочество. Если бунтовщики вас схватят, они получат колоссальный рычаг давления на вашего отца.

Принц кивнул, отошел к окну, почти минуту смотрел на освещенную фонарями и факелами площадь, после чего тихо произнес:

— У нас есть два бронетяга, полковник, бунтовщикам с ними не справиться, а значит, дворец в безопасности. Нужно подождать.

— Чего? — Синклер почти выкрикнул вопрос, но тут же опомнился и сбавил тон: — Извините, ваше высочество, но я не понимаю, чего нам ждать?

— Утра, — спокойно ответил мальчишка. — Армия рассеяна, но не уничтожена. Будем надеяться, что у кого-нибудь из офицеров хватит воли и решимости собрать в кулак оставшиеся силы.

Генрих-младший резко повернулся и так посмотрел на полковника, что тот опустил глаза. И подумал при этом, что уже видел такой взгляд. В каатианской военной академии видел: именно такие взгляды метали преисполненные гнева адигены.

— Отлично!

— Остался всего один ход, и мы победили! — Радостный Мика поцеловал Эмиля в щеку.

— Нужно ехать во дворец! — предложил Майер.

— Зачем торопиться?

— Я согласен быть государственным казначеем! — Кумчик открыл бутылку вина.

Мика подставил бокал.

— Ха-ха-ха!

Штаб восстания перенесли ближе к дворцу — в ратушу. Проникать в здание, правда, приходилось через черный ход — парадный подъезд выходил на площадь Святого Альстера, — зато из окон открывался превосходный вид на последний оплот ненавистной власти. На массивный Заграшлосс, в котором засели три щенка. Никто из заговорщиков не сомневался в победе: Пачик сообщил, что собирается взять в заложники семьи сидящих в бронетягах наемников, а значит, еще час-два, и королевские выродки останутся без защиты.

— Нужно опубликовать манифест свободы!

— И под страхом смерти запретить обращение «синьор». Пусть эти свиньи называют друг друга как положено.

— И объявить земельную реформу…

— А как назовем правительство: временным или народным? Мы так и не договорились.

— Сейчас это неважно, гражданин.

— Согласен, гражданин.

— Ха-ха-ха…

— Нужно объявить амнистию королевским солдатам.

— Давайте не будем торопиться.

Трудовики притихли.

Мойза Пачик медленно вошел в комнату, кивнул, усмехнулся, бросив взгляд на открытую бутылку, которую Мучик поспешил убрать со стола, уселся в кресло и продолжил:

— Насчет амнистии — правильно. Ее нужно объявить сразу после манифеста. А вот праздновать пока рано — мы должны разобраться с принцами.

Арестовать и казнить. Состав Народного трибунала уже определен, приговор тоже, даже напечатан уже, лишь подписать осталось, но… Но прежде нужно выкурить гаденышей из дворца.

— Вы обещали убрать бронетяги, — осторожно напомнил Зопчик.

— Наемники вывезли семьи за город, — поморщился Пачик. — Я уже знаю, куда, и отправил людей. Но вернутся они часа через три, не раньше.

— А люди, которые поехали за Помпилио? — Ян перехватил злобный взгляд Мойзы и догадался: — Не вернулись.

Мика ойкнул. Майер помрачнел и достал из-под стола бутылку. Эмиль насупился. Они поняли, что имел в виду Зопчик, говоря «не вернулись».

Проклятый лингиец жив.

— Сколько людей он уложил?

— Неважно, — отрезал Пачик, добавив к ответу грязное ругательство. — Важно то, что я ошибся. Я был не прав, и я это признаю.

Может ли один человек всё испортить? Нет, конечно же, нет. На улицах тысячи людей, руки которых уже обагрены кровью. Они понимают, что преступили черту, понимают, что нарушили закон, а потому не остановятся. Они пойдут до конца, но… Но ведь лингийцу плевать на Заграту. Какое ему дело до совершенных этой ночью преступлений? Он отыщет и накажет зачинщиков, оставив на суд приятеля-короля лишь возбудившихся подданных.

— Я не хочу умирать, — простонал Мучик. И вцепился в Эмиля: — Не хочу!

— Надо немедленно штурмовать дворец, — выдохнул Майер, опрокидывая второй стакан вина. — Надо взять в заложники королевских выродков. Тогда Помпилио нас не тронет.

— Надо написать указ об аресте адигенов, — предложил Кумчик, поглаживая вздрагивающую спину Мики. — Объявим их предателями и кровопийцами, и тогда ему придется воевать со всем городом.

— Адигенов мы обязательно поставим вне закона, — поддержал Эмиля Пачик. — Этих тварей необходимо перебить как можно скорее, пока они не снюхались с Нестором. А что касается Помпилио… — Он мрачно посмотрел на Зопчика: — Найди Вебера, Ян, найди и найми. Предложи любые деньги, но только не ври ему, сразу предупреди, что придется драться с бамбадао.