— То есть с прибылью в «Двух Королях» все в порядке?

— Здесь стоят честные автоматы, — пожал плечами Кумар. — Заложена законная вероятность выигрыша, никакого жульничества…

— Поэтому прибыль не падает, — криво усмехнулся Мурций.

И встретился с понимающим взглядом Бонция. Обратиться к кадровому сотруднику Службы утилизации — неофициально, конечно, да еще с хорошей доплатой за молчание — концов заставило катастрофическое падение прибыли от игровых автоматов. Главные специалисты Тайного Города по прожиганию жизни чутко следили за ситуацией на рынке азартных игр и, разумеется, не могли не обратить внимания на этот печальный факт. Кобур проверил несколько московских казино и игровых залов и пришел к однозначному выводу: там, где хозяева жульничали, прибыль заведения резко падала. Причины шас не искал, его дело — бухгалтерия и автоматы. И правильные выводы, ставшие следствием накопленной за бессонную ночь статистики.

— Устал я. — Кумар зевнул.

— Зато денег заработал, — рассеянно заметил Мурций.

— Разве это деньги? — вздохнул шас. — Слезы! Вы, ребята, только выглядите круто, а сами — удивительные жмоты.

Концы, украшенные цепями, перстнями и сережками, словно рождественские елки, поморщились, но отвечать Кобуру не стали. Они были заняты: смотрели друг на друга и думали о чем-то своем.

— Кстати, — продолжил Кумар. — За отдельную плату я могу заняться расследованием причин…

— Не надо, — буркнул Бонций. — Мы сами разберемся с причинами.

Но выражение глаз конца не соответствовало бравому заявлению. Глазками Чейзы были похожи на затравленных хомячков.

— Серьезные проблемы? — участливо осведомился шас.

— Нет у нас никаких проблем, — отрезал Мурций, открывая дверцу коллекционного розового «Кадиллака» одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года выпуска. — Спасибо за работу.

Менее воспитанный (или более расстроенный?) Бонций ограничился сухим кивком.

Кумар же, проводив взглядом уехавших концов, улыбнулся и направился к своей экономичной «Тойоте». На душе шаса было легко и радостно: за ночь работы несчастные толстяки заплатили ему больше, чем он зарабатывал в Службе утилизации за месяц.

Приятные мысли настолько поглотили Кобура, что он ухитрился пройти мимо копошащихся вокруг черного «Мазератти» Красных Шапок. Но, сделав несколько шагов, остановился и, резко обернувшись, поинтересовался:

— Вы что здесь делаете?

— Не мешай! — отмахнулся Булыжник, не отрываясь от бумажки: — «Окончательная активизация грузового портала будет сопровождаться миганием…»

Вот тут Кумар окончательно проснулся.

— Вы что здесь делаете?

— Надо вокруг этой «Маратти» портал построить, — сообщил уйбуй. — Поможешь?

— Я? — опешил Кобур. — Нет.

— Тогда не мешай.

— Что значит: «не мешай»?

— Это значит: «езжай себе, куда ехал», — услужливо объяснил другой дикарь, упоенно ковыряющийся в носу. — Не видишь, пацаны делом заняты.

Булыжник же от шаса демонстративно отвернулся.

— Что значит, езжай себе? Вы что, не поняли, с кем разговариваете?

— С кем? — нахохлился дикарь, но пальцы из носа не вытащил.

— Проклятие! — Отвертка опознал Кобура. — Он из Службы утилизации.

Маркер принялся усиленно делать вид, что к разговору не имеет никакого отношения, а в гараже оказался случайно: шел мимо и увлекся содержимым носовой полости.

Уйбуй, напротив, услышав слова Отвертки, проявил к шасу интерес: поднял глаза и пробурчал:

— Слышь, утилизатор, помог бы, что ли, а? «Маратти» эта на скорости…

— Идиоты! — простонал шас. — Вы что, тачку угоняете?

— Нет, цветочки нюхаем, — подал голос осмелевший Маркер.

— Ну, не хочешь помогать, тогда не мешай.

— Кто вас надоумил так работать?

— Никто нас не доумил, — отрубил Булыжник.

— Мы не работаем, мы воруем, — гордо поведал Маркер.

— И вообще, хватит ругаться! Тоже мне, умник выискался.

А вот этого говорить не следовало, ибо после этих слов Кумар вцепился в ситуацию намертво: он, может, и рад был бы отступить, но дурной характер не позволял. Кобур насупился, упер руки в бока и зло оглядел притихших дикарей:

— Вы что, тачку в портал собираетесь запихнуть?

— Ну… да, — осторожно ответил уйбуй. — Типа, ее здесь не было.

— А видеокамеры местные ты посчитал?

— Не боись, носатый, мы в мороке, — осклабился Булыжник. — Все предусмотрено.

Маркер вскрикнул: ему наконец-то удалось зацепить упрямую козявку, и он принялся осторожно выбирать ее наружу.

— При чем здесь вы, кретины? Подумайте… — Кумар осекся, поняв, что предложил дикарям недопустимую операцию. Пришлось объяснять проще: — Видеокамеры показывают гараж, в гараже стоит «Мазератти», потом — раз! — и «Мазератти» нет. Пустота. Что, по-вашему, челы подумают?

— А нам до балды, о чем эти идиоты подумают! — подал голос Отвертка. — Нам тачка нужна.

Но Булыжник понял, куда клонит шас.

— Нарушение режима секретности, адназначна.

— Вот именно.

— За это могут по бандане настучать, — вздохнул уйбуй.

В его положении не хватало еще проблем с Великими Домами. Подаст носатый докладную в своей Службе, укажет на нарушение, дойдет до Кувалды, а уж тот второй раз не простит, как пить дать — повесит.

— Как вы будете объяснять, почему машина в воздухе растаяла?! — бушевал тем временем Кобур. — Нет, ребята, придумайте что-нибудь другое.

— А чо другое? У нас ключей нет.

— Значит, так, чтобы я больше ничего такого не видел, понятно? Если завтра в этот гараж прибудут специалисты по инопланетянам и копперфилдам, я вашу десятку наизнанку выверну. Все.

Разъяренный шас сел в свою машину и уехал. Опечаленные дикари переглянулись и одновременно вздохнули.

— Облом.

— Как же мы эту тачку стибрим?

— Накрылись пять тысяч, мля!

— А все из-за шаса.

— Я, конечно, не фашист, — глубокомысленно заметил Отвертка. — Но мне кажется, что без носатых в городе было бы куда как лучше.

— Ты не кто? — осведомился Булыжник.

— Не фашист, — пояснил боец.

— А это как?

— Ну, это когда хочется, чтобы в Тайном Городе жили только Красные Шапки.