— В Люберцах.

Епископ записал адрес, велел Савве с напарником возвращаться в офис, отключил телефон и задумался.

«Ласвегасы», лучшие аналитики Темного Двора, а правильнее сказать — личные аналитики комиссара Темного Двора, ошибались нечасто. Если они сказали, что Хосе Робене был последним масаном, принимавшим участие в набеге, значит, так оно и есть. Если они сказали, что в Тайном Городе не осталось мятежников, значит… А вот здесь ничего не значит, потому что у Саввы Треми не кривые иглы из десен растут, и если сказал, что видел чужого Бруджу, значит, он видел чужого Бруджу. Ошибка исключалась. А «ласвегасы»… «Ласвегасов» можно обмануть. Тяжело. Безумно тяжело. Но можно.

Захар подошел к бару, достал бутылку токайского и налил почти полный бокал. Втянул аромат, выпил медленно, смакуя вкус. Вновь наполнил бокал и вернулся с ним в кресло, развалился, забросив ноги на стол, сделал маленький глоток. Мускат — странный выбор для масана, ведь семья традиционно отдавала предпочтение красному, тяжелому, плотному, напоминающему кровь. Чтобы любить легкое белое вино, нужно быть необычным вампиром, с необычным вкусом, с необычной кровью. Нужно быть бастардом. Отец — Сила Треми, епископ, а затем и кардинал клана, властный и сильный масан. Мать — Агата Луминар, Драгоценность, женщина, легенды о красоте которой до сих пор передавались из уст в уста. Захар должен был стать мостиком между кланами — Сила мечтал заполучить для своих потомков сохраненный Луминар Амулет Крови, — а стал бастардом, полукровкой. В Саббат епископа презирали и ненавидели за то, что он убивает родню. Захар, со своей стороны, всегда считал себя Треми и жестоко доказывал это всем сомневающимся.

Но иногда епископу отчаянно хотелось, чтобы Раскола никогда не было.

«Проверим». Треми набрал номер, терпеливо ждал не меньше двух минут и улыбнулся, услышав заспанный голос:

— Даже если ты ошибся номером, ты покойник. Плачь, каналья, у меня есть знакомые вампиры.

— Доминга, я как раз один из них.

— Захар?

— Рад, что ты не спишь.

— Не думал, что ты способен на такую подлость, — пробубнил аналитик, выругался и осведомился: — Чего надо?

— Ты у себя?

— Ну. — «Ласвегасы» частенько ночевали в своей берлоге.

— Мне нужно, чтобы вы срочно просканировали домик. Очень внимательно и ОЧЕНЬ осторожно.

— Кого ищем?

— Мятежников.

— А разве не всех поймали?

Голос аналитика изменился: окреп, стал громче. «Уязвленная гордость», — улыбнулся Треми. «Ласвегасы» очень не любили ошибаться.

— Чего молчишь?

— У меня нет никаких доказательств, — спокойно соврал Захар. — У меня нет даже веских причин для подозрений. Мои ребята обнаружили странную активность, и я хочу понять, что происходит.

— Ну и выяснял бы сам, — сварливо предложил нав.

— Не хочу спугнуть. Вряд ли вас обманули юнцы…

— Нас никто не обманывал! — буркнул Доминга. — Называй адрес.

— Только осторожнее!

— Не учи! Обещаю: даже если там комиссар прячется, он ничего не почувствует!

— Ну-ну…

Некоторое время из трубки доносилось невнятное сопение, подозрительные шумы, треск клавиатуры и ругательства. Единственной осмысленной фразой стала: «Не жалей энергии!», обращенная, судя по всему, к проснувшемся Тамиру. Захар не сомневался, что оскорбленные в лучших чувствах аналитики отработают на совесть, досконально просканируют дом, но не позволят почувствовать свое присутствие. Так и получилось. Минут через десять после начала процедуры из динамика послышался радостный вопль Доминги:

— Я знал, что ты зря панику наводишь!

— Пустой домик? — насторожился Захар.

— Почему пустой? С челами. Три мужика и женщина. Ни в одном нет ни капли энергии.

— Значит, ошиблись…

— Еще как ошиблись! — Доминга, поняв, что есть возможность прижать епископа, принялся торопливо выставлять претензии: — Нас разбудили — раз! А у нас был трудный день, между прочим. Энергии на сканирование потратили…

— Бутылка коньяка?

— Две.

— Договорились.

Треми положил трубку.

Уйти от сканирования магов Великого Дома могли лишь избранные. Спрятаться, скрыться, замаскироваться — да, для этого достаточно опыта и мастерства. Но когда все силы «ласвегасов» брошены на один-единственный дом, противостоять им практически невозможно. Для этого надо быть или князем, или великим магистром, или королевой Зеленого Дома. Такое по зубам лорду Тать, человскому Хранителю и… масану, владеющему Амулетом Крови.

— Бруджа. Алое Безумие, — прошептал Захар. — Здравствуйте, барон Александр. Добро пожаловать в Тайный Город.

* * *

Жилой комплекс «Воробьевы горы».

Москва, улица Мосфильмовская,

6 ноября, суббота, 06.41

Они были хорошими профессионалами — парни Ахметова. Верными, молчаливыми, опытными. На них можно было положиться. Точнее — Эльдар мог на них положиться, ему они были верны, он их подбирал и знал, что эти — не сдадут. Муса и Султан остались у дверей. Шамиль и Рустам прошли в квартиру Крылова с Ахметовым и Даньшиным. Больше никого. Личную охрану Никиты внутрь не пустили: сначала нужно понять, как убийце удалось подобраться к Крылову, и только потом сделать вывод, насколько можно доверять этим людям. В квартире ребята Ахметова тоже не стали много говорить: обыскали карманы убийцы, осмотрели рану, оружие — осторожно, не вынимая из холодной руки. Переглянулись. Шамиль бросил несколько слов Эльдару, Ахметов кивнул, вернулся в гостиную, где на диване сидел Никита:

— Где твой пистолет?

— Ты же знаешь, что у меня нет оружия.

Эльдар многозначительно посмотрел на застреленного убийцу. Вздохнул, но спорить не стал. Вытащил сигареты, щелкнул зажигалкой.

— Дай!

Крылов жадно затянулся крепкой сигаретой. На друга он старался не смотреть.

— Странно все это…

Понятливый Даньшин кашлянул:

— Никита Степанович, вы позволите нам внимательно осмотреть квартиру? Надо понять, как этот парень…

— Я понял, Володя, смотри, что хочешь.

— Конечно.

Даньшин вышел из гостиной, тщательно прикрыв за собой дверь. Эльдар раздавил в пепельнице недокуренную сигарету:

— Теперь ты расскажешь, что произошло?

Никита отрицательно покачал головой:

— Не уверен.