– Мне тоже страшно, Кэтрин. На самом деле страшно. Только вот тянуть мы с делом не можем.

– Ты права… да, черт подери, ты права! Просто… будь осторожной, хорошо?

– Разумеется.

– Беги туда и обратно как можно скорее, а то получишь пневмонию. И долго не задерживайся. И если увидишь что-то подозрительное в поведении этого Мура…

– Все будет хорошо, – вяло улыбнулась я, напомнив Кэтрин запереть машину.

Свежий воздух леса и дождя одурманивал. Мокрой до нитки я стала сразу же, холодные капли били по лицу, я бежала, смутно разбирая дорогу. Достигнув набережной, тут же провалилась по щиколотки в вязкий песок, от неожиданности заорав. Раскатистый гром поглотил мой возглас, привел в чувство. Последний раз такой сумасшедший дождь был в день исчезновения Моники. Странно, теперь мне это показалось до абсурдности нормальным – пропасть в такую погоду. Лунное озеро вышло из берегов, волны яростно неслись к берегу, разбиваясь в молочную пену. Вот так утащит тебя волна на съедение рыбам и кто потом найдет? Но я не верила в такую судьбу для Моники. Слишком просто для Эмброуза.

Ледяными руками держась за поручни, я поднималась по щербатым ступенькам к невзрачному домику у маяка. Сам он величественно и одиноко возвышался над Лунным озером и набережной. Красно-белый. Это самое красивое и одновременно ужасное, что я когда-либо видела.

Стучала в двери я неуверенно – меня трясло от холода, я будто сама стала дождем. Знакомый голос заорал из-за двери:

– Кого там принесло, Посейдона трезубец мне в глаз!

Дверь открыл пожилой худой мужчина со свисающими из-под капюшона косматыми патлами. Коричневый плащ грозно развевался на ветру, мутные зеленые глаза с бешеным блеском стреляли из темноты, колючая борода недовольно дрожала, тонкие губы были поджаты. Разглядеть его полностью было сложно, но я уже понимала, что, кроме голоса, ничего в Джонатане Муре мне незнакомо.

– Кто такая?!

– Я Элисон Блэк…

– Я вижу, что не водяной. Чего приперлась в такую погоду?!

Казалось, говорить спокойно он не умел.

– Я хотела спросить вас, – онемевшие пальцы плохо слушались, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы достать фотокарточку 4×4 из внутреннего кармана курточки, – эта девушка, Моника Джонс, вы ее видели?

Я сунула ему фотографию под нос, дрожа как осиновый лист, вода стекала по мне в три ручья. Этот снимок я ношу с собой уже четыре месяца, не расставаясь с ним, в надежде найти человека, способного что-то рассказать.

Прищурившись, Джонатан Мур рявкнул «нет» и уже собирался закрыть дверь, но я подставила в проем ногу. Смотритель аж надулся от злости:

– Ты чего себе удумала?!

– Простите, но это очень важно! – я боялась, что поднявшийся ветер заглушит мои слова, и что есть силы орала. – Я знаю, вас тоже допрашивала полиция, но…

– У меня для всех одна правда!

Я разревелась. От дождя, холода, ветра, но больше всего из-за нежелания Мура сказать мне, знает ли он что-то, ведь я остро ощущала: ему что-то известно. Я не убирала фотографию Моники с уровня его глаз, хрипло продолжая говорить:

– Просто честно скажите, да или нет, вы ее видели? Это все, о чем я прошу. Иначе я отсюда не уйду!

– Вот характерная какая, – прорычал смотритель, – ладно, заходи, а то губы уже синие!

Я ввалилась в его маленький теплый домик. Мистер Мур усадил меня в продавленное кресло, а сам пошел ставить чайник. У меня зуб на зуб не попадал, я положила фотографию Моники на стол, оглядываясь по сторонам. Все было скудным и бесцветным, но при этом серая комната отличалась поразительной чистотой и опрятностью. Только сырость наверняка никогда не покидала это место. За окном штормовой ветер превращал Лунное озеро в бушующее море, а я пришла к выводу, что все в этом жилище кричит о любви к одиночеству. Одиночеству, которое я так ненавидела.

– Выпей, – мистер Мур поставил рядом со мной алюминиевую кружку, расплескав половину содержимого на стол. Я не рискнула сразу же последовать его совету, отчего он снова рявкнул: – Я ценю твои опасения о том, что я, возможно, кровожадный маньяк, который желает тебя опоить, но если не выпьешь – завтра сляжешь с гриппом как минимум!

От слов смотрителя мне легче не стало, а зверский холод продолжал сковывать тело. Стараясь не думать, что бы на это сказала моя мама, я залпом выпила содержимое кружки. Горло обожгло жижей со вкусом соленой воды, зато кончики пальцев мгновенно расслабились от приятного покалывания тепла.

– Лучше? – впервые за все время улыбнулся мистер Мур.

Я ожидала увидеть беззубый рот, но ничего подобного, у него только кожа на лице обветрилась.

– Да… что это?

– Старинный рецепт моего батюшки моряка. Он погиб героем, его забрало море, а не болезни. Прям как его отца, моего деда. У нас в семье все тесно связаны с водой. Кроме моего брата, моллюска безмозглого!

– Спасибо, – искренне сказала я. Мокрая одежда на мне не внушала веры, что я таки не свалюсь завтра с температурой и хриплым кашлем, но это уже ерунда.

Мистер Мур сел напротив меня в такое же потертое и продавленное кресло, задумчиво глядя перед собой.

– Мистер Мур…

– Просто Джонатан.

– Мм… хорошо… Джонатан… мне нужно знать, вы видели Монику Джонс?

Я вновь протянула ему фотографию подруги, где она с полуулыбкой сидела на крыльце своего дома.

– По-твоему, меня не заморили вопросами о ней четыре месяца назад, когда она исчезла?! Главная дорога из Эмброуза в Сиэтл часто перекрыта, я единственный, кто отвозит людей на ту сторону через озеро на постоянной основе. Да полиция с добровольцами меня чуть живьем не сожрали!

– И все же. Ведь… ведь Моника могла попросить вас никому не рассказывать… о том, что вы ее видели…

– Ох, чую, не твои эти слова, чужие повторяешь. – Я молчала, не собираясь выдавать мистера Уайта, но Джонатан и не настаивал, соизволив перевести взгляд на фото, после чего встал и пошел зажечь потухшую свечу. – Месяц назад рано утром я перевозил несколько людей в Сиэтл.

– Там была она?

Еще один изучающий взгляд на фотографию.

– Не знаю. Похожа.

Я не знала, как реагировать. Анна с Эмбер тоже похожи, только первая более миловидная, в то время как внешность Эмбер могла казаться стервозной. Я понимала, что и на Монику может быть кто-то похож, но разве нормально так отвечать на важные вопросы?

– Как это – не знаете? – возмутилась я. – Вы видели Монику или нет?

– Твоей подружке пятнадцать лет, а выглядела она на восемнадцать. Та же девушка казалась еще старше, лет на десять, если не больше. Как старшая сестра или тетка.

Девушка Фантом? Была ли она еще тогда в Эмброузе?