«Еще один зал!» – дала себе слово Дарья.

Без труда обнаружив проход в пятый зал, отличавшийся от остальных разве что размерами (светящиеся грибы тут росли на стенах, поэтому Даша могла составить представление о размерах пещеры), Кружевницына поняла: в разведке надобности нет. Пещеры, в которые столько лет искал дорогу Алекс и куда пробивалось племя, спасаясь от пуль миротворцев, оказались унылым, скучным местом. Пригодным для жизни – да, но не более. Теперь Дарья Сергеевна лучше понимала Германа.

– Можно топать назад, – подвела итог Дарья. – Постепенно, съев все грибы в первом зале, мы переберемся во второй. Да-а… Тепличная, растительная жизнь ждет нас. Это лучше, чем смерть, конечно. Но не намного.

Даша присела на корточки возле забавного гриба: края шляпки у него были нелепо загнуты, на ножке – бахрома, похожая на воротник. И светился он немного ярче, чем остальные.

– Местный модник, да? Золотая молодежь? Ну, здравствуйте, сударь, – обратилась Даша к грибу, и принялась рассуждать вслух: – Вот смотрю я на ваше грибное царство и думаю: а какого лешего вы светитесь? Не, реально. Все в мире должно иметь какой-то смысл. Кроме наших бабских скандалов, разумеется, но это – особая история. Природа ничего не делает просто так. Согласен, Модник? Но зачем нужен свет в мире, где никто не живет? И зачем вам самим надо светиться?

«Вот умора, – подумала про себя она, – хорошо, что Герман не видит. Взрослая баба беседует… с грибом».

Но остановиться Дарья Сергеевна уже не могла. Она хотела выговориться. Ей нужно было кому-то излить душу. И женщина заговорила снова, глядя на фосфоресцирующий гриб, как гадалка на магический шар:

– Может, ты скажешь, чё мне делать? Как теперь саму себя уважать? Оправданий я могу придумать миллион. Подойдет любое. Можно убедить себя, что секс – это так, форма досуга, ничего серьезного. Подумаешь, отдалась два раза другому. Делов-то. А на душе спокойнее не становится, хоть тресни. Можно свалить все на Германа. Просто. Легко. Но не прокатит. Сама сделала первый шаг. Оба раза, между прочим. Ни в чем Лыков не виноват. Ты во всем виновата, Дашка.

Она устало закрыла глаза. Помолчала, глядя на светящуюся шляпку гриба, словно надеясь увидеть там ответы на мучащие ее вопросы.

– И самое главное. Прикол в том, что я люблю Германа, – продолжала говорить в пустоту Даша. – Люблю, черт возьми! А Арс… А кости Арса лежат сейчас где-то в системе Окро. Под слоем воды. Давно он погиб? Давно погиб тот, кому я много лет подряд говорила: «люблю»? Суток не прошло. Вот так вот. И я уже его забыла… Сволочь ты, Дашка, вот ты кто. Делать уже нечего, все уже сделано. Послать Германа к чертям не получится. А прогоню – куда сама денусь? Одна тут жить буду, сама по себе? Смешно. Короче, хватит самоедства! – Даша вскочила и пнула гриб так, что шляпка слетела с ножки и откатилась на десяток метров. – Буду жить дальше. Буду, куда я денусь. Но все равно, я – сволочь. И жить с этим будет непросто.

Прежде, чем поворачивать назад, Даша еще раз окинула взглядом пятую пещеру. Только тут заметила она на песчаном полу какие-то следы. Они вели вдоль дальней стены пещеры, местами теряясь среди камней.

– Вот оно! – выдохнула Дарья. Рукоять ножа легла в ладонь. Тело женщины, совсем было расслабившееся, мгновенно напружинилось, готовое к бою или к бегству.

Ступая на песок так, словно вокруг было минное поле, стреляя глазами по сторонам, чтобы не оставлять вокруг «слепых зон», Дарья приблизилась к следам. Несколько секунд стояла, глядя себе под ноги, после чего сорвалась с места и кинулась в первую пещеру. Будить Германа.

* * *

Лыков рассматривал следы очень внимательно. Он прошелся вдоль цепочки отпечатков в одну сторону, потом в другую. Пощупал следы, даже понюхал их.

– На вкус проверь! – подсказала Дарья и зашлась нервным смехом.

С того момента, как она увидела следы, спокойствие Даши улетучилось. Она вздрагивала при каждом шорохе и не расставалась с ножом, в который вцепилась мертвой хваткой.

– За нами кто-то наблюдает, – повторяла она снова и снова. – Клянусь, Герман, я чувствую чье-то присутствие…

Лыков был мрачен и серьезен. Пустые пещеры, «населенные» только грибами, – одно дело, чье-то обиталище – совсем другое. Закончив осмотр следов, оставленных местным жителем, Герман двинулся в ее сторону. Он шел неторопливо, сложив руки за спиной и нахмурив лоб.

– Ну, не томи. Кто это, что это? – почти закричала женщина.

Герман мрачно пожал плечами:

– Документы он не обронил и не подписался, знаешь ли. Могу сказать одно. Это человек.

– Че-ло-век?! Как это человек?! – выпучила глаза Дарья. – Разве у людей бывают такие следы? Они же… Прямоугольные.

– Правильно. Потому, что шел человек в обуви. Ботинки от скафандра помнишь? Они оставляют похожий отпечаток.

– Так это что, космонавт, что ли? – совсем запуталась Дарья Сергеевна.

– Почему космонавт? Откуда тут космонавтам взяться? Скорее кто-то из ваших друзей миротворцев.

Даша сглотнула. Подобная мысль даже не приходила ей в голову. А ведь предположение Германа не было лишено оснований. Сослуживцы старшины Игнатьева вполне могли найти дорогу в Большие пещеры раньше, чем племя.

«Это же хорошо! Значит, саперы сумели выжить!» – пыталась убедить себя Дарья. Сердце ее затрепетало от радости, но разум восторга не разделил. «Если пещеры населены солдатами, вам тут делать нечего. Вас отсюда прогонят. В лучшем случае», – нашептывал рассудок.

Дарья смотрела на огромные следы, исчезавшие вдали, и чувствовала, как ужас пробирает ее до костей. Она пыталась заставить себя улыбаться, пыталась отогнать зловещие мысли. Получалось плохо.

«Человек – не зверь! С человеком можно договориться!» – пыталась она убедить себя.

«Правильно, – тут же отвечала сама себе Дарья, – человек не зверь, человек хуже. А насчет договориться… Смешно. Мы вот с миротворцами шика-а-арно поговорили пятнадцать лет назад».

Она огляделась. В полумраке тут и там возвышались груды камней и скалы, изрезанные расщелинами.

Даша представила, как на один из дальних холмов медленно, осторожно вползает человек с ружьем. Один из хозяев пещерного мира. Караульный, охраняющий покой товарищей. Они с Германом не видят его, тьма надежно скрывает своего сторожа, зато он видит их великолепно, ведь пришлые стоят рядом со светящимися грибами. В первый момент караульный испытывает радость, увидев других людей. Он улыбается, он хочет броситься к ним навстречу. Но почти сразу улыбка исчезает с его лица. У него приказ, простой, внятный, не допускающий разночтений: никого сюда не пускать. Человек колеблется, ружье дрожит в его руках. Он прицеливается. Опускает оружие. Снова целится. Какое решение примет стрелок?..

Видение оказалось настолько живым, настолько ярким, что Даша не выдержала. Горько разрыдавшись, она кинулась на грудь Герману. Слезы женщины потекли по обрывкам одежды, по груди, по животу Лыкова, последнего, единственного человека, которому она могла доверять…