По этому случаю, мы объяснились с ним в беседке. Ромашов, правда, был немного смущен. Но и я была хороша, допрашивала его с пристрастием, и, не щадя его самолюбия, задавала весьма щекотливые вопросы. Но он отвечал на мои вопросы тоже прямо, ничуть не скрывая, что поначалу Римма его заинтересовала, как пациентка, и только потом, как человек и женщина.

Но, самое главное, что я от него услышала: у Риммы действительно есть шанс встать на ноги. Не скоро, через полгода, через год, но уже есть положительные сдвиги в лечении, и, как уверил меня Ромашов, его методика произведет революцию в медицине. При этом он сыпал мудреными терминами, переходил на латынь, и хотя я ровно ничего не понимала в его объяснениях, на душе полегчало. Глаза у доктора были хорошие, и он никогда не отводил взгляд в сторону…

Миша оставался со мной, но я этому не сопротивлялась. Он перешел в одиннадцатый класс, и негоже срывать ребенка с места, когда впереди выпускные экзамены. Да и Римме будет легче. Она знает, что Миша мне, как родной, и будет мне первым помощником в доме. Всегда приглядит за сестрой, и если потребуется, научит ее уму-разуму.

Мы учились жить без Сережи. Пока это плохо получалось, но я знала, что все образуется. Жизнь возьмет свое, все останется в воспоминаниях, у которых есть свойство ставить барьер на пути грустных мыслей и подавленного настроения.

— Все будет хорошо! — успокаивала я своих близких. И сама заставляла себя в это верить. Единственное, что я не могла себя заставить, так это видеть крыльцо, на котором я чуть не прикончила Клима Ворошилова. Я преодолевала его бегом, каждый раз чувствуя, как мурашки разбегаются по телу. Меня трясло мелкой дрожью, когда я вспоминала события той ночи. И даже сейчас, я сидела таким образом, чтобы крыльцо находилось у меня за спиной.

Хрусталев сообщил мне, что Ворошилов легко отделался. Тесак повредил ему ребро, но бросок был не настолько силен, чтобы отправить его в могилевскую губернию. Теперь Клим находился в больнице, но это не освободило его от визитов следователя прокуратуры. Конечно, майор не большой любитель вдаваться в подробности, но признался, что я помогла задержать крупного хищника, за которым давно и безуспешно охотился Интерпол.

Римма абсолютно спокойно пережила превращение своего издателя в международного бандита. Сказала только, что, несмотря на его криминальные «подвиги», она ему благодарна за Ромашова, и даже попробовала передать ему в больницу пакет с фруктами. Правда, Хрусталев не позволил. Он был очень неуступчивым, этот майор. И хотя он оставил меня в покое, я предполагала, что мне еще предстоят встречи со следователем прокуратуры. Правда, из-за похорон меня не трогали, и я радовалась временной передышке, хотя понимала, долго так продолжаться не будет…

И как бы то не было, я раз за разом вспоминала последний разговор с Суворовым. Я, и сама, без Хрусталева, догадывалась, что он не из милиции. Но пока милиционеры возились с Ворошиловым (а он и впрямь оказался крепким орешком), а после Хрусталев допрашивал меня, ведь все-таки было покушение на убийство, хотя и в пределах необходимой самообороны, Суворов, я знала, все время находился рядом, за стеной гостиной. Он сидел на кухне и курил сигарету за сигаретой. И когда все закончилось, когда милиция, наконец, покинула наш дом, я прошла к нему на кухню, и увидела на столе полную пепельницу окурков.

— Рассказывай! — сказала я, усаживаясь напротив, и придвигая к себе пачку сигарет. — Я тут кое-что прикинула, и сообразила, что ты не дворник! Но кто ты, если не секрет?

— Аня, — сказал он и, опустив глаза, принялся вертеть в пальцах очередную сигарету. — Я не имел права тебе говорить. Я служу сейчас в службе безопасности Таймырского комбината. Сложилась очень нехорошая ситуация…

— По вине Сережи?

— И по его тоже. Я не могу посвятить тебя во все подробности, это коммерческая тайна.

— Вывод денег в оффшоры через подставные компании?

— Я тебе ничего не говорил, но ты и так все хорошо понимаешь.

— «Золотая Антилопа» как раз и была подставной компанией? Все деньги шли через Марину?

— Аня, не пытай меня, — Суворов протянул руку и накрыл ею мою ладонь. — Скажу одно, нашлись люди, которые попытались эти потоки отвести в сторону. Попросту, украсть у нас деньги. На эти счета ушло какое-то количество денег, но твой Сергей вовремя спохватился. Но повел себя странно. Он посчитал себя главным виновником, и решил уладить дела в одиночку. Он не думал, что столкнется с мощной международной организацией, которая специализируется на подобных махинациях.

— А Ворошилов оказался самым крупным махинатором?

— Совсем не так. Он — представитель известной американской медно-никелевой компании, первого нашего конкурента на мировом рынке. Они давно хотят оттяпать у нас приличный пакет акций. Пока нам удавалось с ними успешно бороться, но они в какой-то момент сумели подставить нам подножку. Эта подножка чуть не угробила наш авторитет среди партнеров по бизнесу. Как ты понимаешь, часть денег в оплату поставок оборудования, за строительство нового корпуса, его возводили немцы, ушли поначалу в неизвестном направлении. Твой Сергей проделал гигантскую работу, чтобы разобраться в этой финансовой авантюре. Но, повторяю, повел себя странно, что вызвало беспокойство у руководства комбината. Поэтому меня направили сюда. Мне пришлось долго во всем разбираться. Я потому и устроился дворником, чтобы держать под наблюдением Марину и твоего мужа.

— Все понятно, — сказала я и закурила. — Бравый Джеймс Бонд в тылу врага. Надеюсь, фамилия у тебя настоящая?

— Настоящая! — ответил он. — В городе меня не знают.

— И Сережа тоже тебя не знал?

— Я не попадался ему на глаза.

— Но ты сказал мне, что Людмила — бывшая любовница Милехина. Она-то здесь с какого бока?

— Милехин, ты не удивляйся, старый приятель Ворошилова, его доверенное лицо. Отсюда дорогущая тачка, которой Милехин снабдил своего наставника. Да-да, именно Ворошилов был основной фигурой в этом бандитском союзе. Милехин по сравнению с ним, мелкая сошка. Я думаю, что завидный энтузиазм, который проявил Ворошилов, во многом связан еще и с тем, что Сергей был твоим мужем. Личные мотивы тоже сыграли свою роль. И когда они утратили над Сергеем Николаевичем контроль, то пустили в бой резервные силы, то есть тебя. И Людмила здесь, с ее неутоленной жаждой мести, оказалась, как нельзя кстати. Ко всему прочему, ты их вывела на Марину, которую Сергей пытался спрятать. Скорее всего, Милехин привязался к тебе случайно, но после разговора с Ворошиловым, он понял, кто ты такая. Но хуже всего, они догадались, по какой причине ты там отиралась. Ведь ты все разболтала Людмиле: и про любовницу Сергея, и про Подольскую гору.

— Ты думаешь, бежевый «Москвич» их рук дело?

— Даже не сомневаюсь! Ты ведь, помнится, рассказывала, как Сергей менял машины, когда ехал к Марине, петлял по городу. Люди Ворошилова не знали, что он оставил «Вольво» на стоянке. Но они засекли твою джип, и подумали, что он пересел в него. Тем более, что стекла в нем тонированные, сразу не разглядишь, сколько человек в салоне. Скажи спасибо, что они свалили, когда обнаружили тебя одну в машине.