Ко всему я его и применяю.

Определенно Фанни и Найджелла совсем не добры друг к другу, решила Марта; Найджеллу надо увести отсюда – конечно, под благовидным предлогом…

Однако вялый ум Марты не успел изобрести ничего благовидного – Фанни, не двигаясь с места, удерживая своих кузин за столом, произнесла:

– Сестра мистера Хислупа – истинное чадо Господне.

– О! – вырвалось у Марты, после чего она пролепетала: – Как это мило, душенька.

Марте стало не по себе. Конечно, она знала, что чада Господни существуют: недаром ведь о них упомянуто в катехизисе, – но разве они подходящий предмет для разговора в столовой? Тем более странно слышать о чадах Господних из уст Фанни, которая, насколько было известно Марте, слово «Господь» всегда произносила только как обращение и предваряла обязательным «о». Теперь, пожалуй, жди усмешки от Найджеллы, даром что она по большей части вполне славная…

Марта с тревогой взглянула на Найджеллу, но та спокойно продолжала курить.

– Это существо исполнено самопожертвования, – продолжила Фанни (перед ее мысленным взором стояли холодная отварная свекла и сардины в жестянке).

– Душенька, – пролепетала Марта.

Теперь тон у нее был отчетливо успокаивающий.

– Вот я и подумала… – Фанни вдруг умолкла, потрясенная открытием.

До этой минуты она вовсе не думала о самопожертвовании Мюриэль. Более того: в письме она пригласила ее не в Стокс, а всего-навсего к себе на обед. Слово изреченное, оказывается, делает вещи не только реальными, но и неизбежными. Вот оно, ее ближайшее будущее – полностью определенное посредством нескольких слов, которые Фанни вообще-то использовала единственно чтобы вежливо отклонить предложение навязчивых родственниц. О Стоксе у нее и мысли не мелькало, но, озвученный кузинам, Стокс моментально получил статус сценической площадки для дня рождения, и таким же образом Мюриэль Хислуп получила приглашение погостить за городом вместо того, чтобы просто приехать на Чарлз-стрит. Одному богу известен результат этого визита. Запереться в деревне в свой пятидесятый день рождения, наедине с чадом Господним: неужели в таких условиях Фанни сумеет хотя бы вчерне наметить свой следующий шаг, а тем более – а это ведь главная цель, вопрос жизни и смерти – примириться с будущим?

– Я подумала, что… – вновь начала Фанни и вновь замялась, но быстро договорила: – Видите ли, я подумала, что, если моя жизнь столь внезапно изменилась, если у меня такие трудности, может быть, добродетельная Мюриэль Хислуп посоветует мне, как обрести…

Фанни снова осеклась и подняла взгляд на кузин. В глазах ее было нечто вроде удивления: ведь и о возможных советах Мюриэль она тоже до сего момента не думала, – а планировала совсем иное: обихаживать Мюриэль всего час-другой, не дольше. Пусть она вкусно и сытно поест, расслабится в благоуханном тепле библиотеки. Фанни уверит ее в своих дружеских чувствах и отправит (отдохнувшую, подкрепившую силы) обратно на путь самопожертвования.

Повисло молчание. Марта знала, каким словом должна была завершиться фраза Фанни: не зря ведь у себя в Тинтагеле не пропускала ни одной воскресной службы. Слово это было «спасение». В библейском смысле. Один молодой богач тоже спросил, как обрести спасение; ответ ему не понравился, и он удалился, что весьма прискорбно. Но чтобы о спасении заговорила Фанни! Такое никому и не снилось. Это даже удивительнее, чем ее переезд в «Кларидж». Ведь спасение нужно только тем, у кого злое сердце, а Фанни, по убеждению Марты, всегда была сущим ангелом. Марте живо вспомнились бесчисленные благодеяния Фанни по отношению к младшим кузинам. Фанни осыпала каждую юную кузину милостями, пока та не взрослела и роль ангела-хранителя не переходила к ее мужу. Поистине женщина, которая сделала столько добра для двух ничем не примечательных, во всех аспектах заурядных девочек, обретет спасение автоматически.

– Душенька, – произнесла Марта и ладонью накрыла руку Фанни, искренне обеспокоенная ее метаниями.

Фанни, однако, на Марту и не взглянула. Ее внимание снова было приковано к пустующему стулу. Это ненормально – так сверлить глазами стул, будто спрашивая его о чем-то, – от этого у окружающих мурашки по коже бегают.

– Может, объяснишь, что не так с этим стулом? – не выдержала Найджелла.

Марте стало за нее неловко.

– Вы помните Джоба? – спросила Фанни.

– Джоба? – повторила Найджелла.

Что за вопрос. Словно они с Мартой могли забыть – они, которые были подружками Фанни-невесты! Джоб подарил им по восхитительному бриллиантовому браслету – неуместная щедрость в отношении маленьких девочек. После свадьбы их матери забрали браслеты себе.

«Неужели бедняжка Фанни нацелилась на второй раунд с Джобом?» – подумала Найджелла.

– Ты говоришь о своем бывшем супруге, душенька, – сказала Марта.

Найджелла сверкнула на нее глазами. Но нет – ни намека на издевку в лице Марты не было.

– Разумеется, мы помним мистера Скеффингтона, – заверила Найджелла. – Почему ты спрашиваешь?

– Потому что это был его стул. Был и остается, – сказала Фанни.

Тут Найджела вскочила, сгребла свои перчатки, сигареты и сумочку и заявила, что им с Мартой пора: у нее встреча на Дувр-стрит, она уже и так опоздала. Марту она подбросит до «Клариджа».

И обернулась к Фанни. Та по-прежнему сидела за столом, уперев локти в столешницу. Надо что-то для нее сделать, подумала Найджелла. Фанни ей родня, пусть и не кровная – значит, по мере сил и возможностей надо ей помогать, наставлять ее.

– Только не говори, Фанни, что до сих пор сохнешь по мистеру Скеффингтону.

– Ну и словечко, – улыбнулась Фанни и подняла глаза, подперев подбородок ладонью. – Разве я хоть когда-нибудь хоть по кому-нибудь сохла?

– Вроде нет, но обстоятельства изменились.

– Хочешь сказать, это я изменилась. Тем не менее я ни по ком не сохну. Что касается Джоба, это он в свое время по мне сох – такое, по крайней мере, у меня было впечатление.

«Бедняжка Фанни, – подумала Найджелла, – ее остается только пожалеть».

– Знаешь, сходила бы ты на прием к сэру Стилтону Байлзу, – произнесла Найджела, чуть помедлив (в течение минуты она взирала на свою несчастную кузину). – Он тебе точно поможет. Сейчас дам адрес. И кстати, насчет якобы сохнувших по тебе мужчин… – Найджелла заставила себя положить ладонь Фанни на плечо, а Фанни заставила себя это стерпеть. – Помни, милочка, что вы с мистером Скеффингтоном оба сейчас на четверть столетия старше, чем были.

– Надо же, какими крупными кусками ты кромсаешь столетия, – только и сказала Фанни, не забыв улыбнуться.

* * *

По пути на Дувр-стрит Найджелла заявила Марте:

– Зря мы хлопочем о ее дне рождения. Вот увидишь: она через неделю загремит в приют. Поговорю о ней с сэром Стилтоном: надеюсь, посоветует приличное заведение, – потому что Фанни представляет собой живой пример скорого