Прусских военачальников поражение расстроило, и они были склонны винить в неудаче Веллингтона. Начальник штаба генерал Август фон Гнейзенау чувствовал себя преданным. У него создалось впечатление, что Веллингтон мог послать несколько полков в битву под Линьи. Герцог действительно обещал пруссакам на совещании утром 16 июня оказать помощь, оговорившись, правда, что сделает это только в том случае, если он сам не будет атакован. Яростное наступление французов под Катр-Бра не позволило ему протянуть руку помощи союзникам.

После поражения пруссаков и Веллингтон оказался в уязвимом положении. Ему нельзя было оставаться у Катр-Бра и ждать, когда армии Наполеона и Нея двинутся против него объединенными силами. Герцог отправил посыльного к пруссакам, сообщив им о том, что он отступает на север к плато Мон-Сен-Жан возле деревни Ватерлоо, где и будет располагаться его штаб. Здесь он и навяжет французам сражение. Веллингтон попросил союзников при возможности подослать ему подкрепление.

Кампания Наполеона началась успешно. Разгромив пруссаков, он теперь мог собрать в кулак все свои силы, разбить герцога Веллингтона и наблюдать за тем, как будет разваливаться альянс его противников.

Французам впервые после египетской кампании предстояло сойтись в бою с многочисленными британскими войсками. Впервые на поле битвы встречались и два полководца — Наполеон и Веллингтон. Обоим было по сорок шесть лет, оба завоевали славу военных гениев: Наполеон — как великий стратег, мастер внезапных атак, Веллингтон — как непревзойденный тактик, склонный к более осторожным и взвешенным решениям. Наполеона считали современным Александром Великим или Чингисханом, Веллингтон, в свою очередь, не проиграл ни одного сражения.

Наполеон, безусловно, находился в преимущественном положении. После переформирования войск он обладал численным превосходством, имея 72 тысячи солдат против 68 тысяч — у Веллингтона. У него было больше и артиллерии — 246 пушек против 156. Костяк французских войск составляли ветераны наполеоновских войн, тогда как Веллингтон должен был полагаться только на зеленую молодежь и армии, лояльность которых вызывала сомнения (около двух третей солдат были голландцами, бельгийцами и немцами, и многие из них прежде воевали вместе с французами либо испытывали к ним симпатии). У Наполеона, кроме того, были маршалы, сражавшиеся против Веллингтона в Испании и хорошо знавшие его тактику.

Удивительно, но ни Наполеон, ни Ней не атаковали Веллингтона, когда он 17 июня отводил войска на север. Приказы отдавались с опозданием, а Ней вел себя не так уверенно, как раньше. Некоторые историки высказывали предположение, будто «Ней устал от битв» или опасался, что Веллингтон задумал обманный маневр. Как бы то ни было, Веллингтон без помех передислоцировал войска. Когда французы поняли, что упустили возможность атаковать противника, они вдруг пошли вперед. Но их остановила непогода: разразился ураган с проливным дождем, превратившим дороги в непролазную грязь. К вечеру Наполеон решил дать армии передышку. «Пусть войска займут позиции, подождем, что будет завтра», — сказал он, располагаясь в новой штаб-квартире в белокаменном доме на ферме Ле-Кайю по дороге на Брюссель.

Веллингтон тоже обустраивал позиции и уже выбрал место для сражения. Это было классическое «поле битвы», типичное для Веллингтона: внешне ровное, но изрытое впадинами и складками, скрывающими реальную численность войск и защищающими солдат от вражеского огня. За ним темнел лес Суанье. Веллингтон рассчитывал, что лес прикроет его тылы, а в случае необходимости обеспечит отход и остановит французскую кавалерию. Наполеон же думал, что Веллингтон допустил ошибку, и англо-союзные войска попадут в ловушку в этом лесу. Император считал, что ему предоставляется благоприятная возможность уничтожить и британцев, и их союзников.

В ночь на 18 июня, день эпохальной битвы при Ватерлоо, Веллингтон не мог спать. В три часа он поднялся с постели и написал несколько посланий: в основном распоряжения, но было и одно письмо — подруге, леди Франс Уэддерберн Уэбстер. Веллингтон советовал ей уехать из Брюсселя, на всякий случай, если вдруг сражение не заладится.

Утром (время точно не известно) в штаб Веллингтона прибыл посыльный с депешей от фельдмаршала Блюхера. Герцог вскрыл конверт и прочитал письмо. Вести были приятные: I и II корпуса прусской армии выходят на помощь союзникам к Ватерлоо. Это было вдвое больше, чем ожидал Веллингтон, но они отправятся только часа через два. «Войска измотались, и я не мог позволить себе поторопить их», — объяснял Блюхер.

Смогут ли прусские корпуса прибыть ко времени? Блюхер — безнадежный оптимист, и это всем известно. Время, потраченное курьером, не добавляло уверенности. «Блюхер не мог придумать ничего лучшего, как послать ко мне со срочным пакетом самого тучного человека в своей армии, — сердился Веллингтон. — Тридцать миль он добирался тридцать часов».

Прохладным и сырым утром, около шести часов Веллингтон надел высокие сапоги, синий мундир, синий плащ, взял в руки треуголку, которую он носил в отличие от Наполеона спереди назад, а не слева направо, вышел к своему коню, каштановому Копенгагену, вставил ногу в стремя и вскочил в гусарское седло с передней лукой. Ему предстоял трудный день.

Солдаты союзных войск прибывали на плато у Мон-Сен-Жан изнуренные, уставшие. Полки прошли за 2 дня 40—50 миль, каждый солдат нес на себе по 50—60 фунтов снаряжения. Они ночевали в поле под проливным дождем, не каждый мог укрыться в палатке. Как вспоминал капитан Гроноу, вода «лилась с неба ведрами» и «ручьями стекала по рукавам». Утром они просыпались насквозь промокшие, одежда прилипала к телу, их знобило от холода. Немногим удалось позавтракать даже «глотком похлебки и сухарем», которые выдали солдатам 52-го полка легкой пехоты.

В двух милях к югу в маленьком побеленном домике на дороге из Шарлеруа в Брюссель около восьми утра Наполеон завтракал в компании старших командующих. Когда трапеза закончилась и со стола убрали императорские серебряные приборы, на нем появились карты.

— В нашу пользу... девяносто шансов из ста, и против нас нет даже десяти, — сказал Наполеон, оценивая вероятный исход сражения.

Маршал Ней, однако, был чем-то расстроен. Оказалось, его беспокоит то, что Веллингтон незаметно ускользнет и французы лишатся возможности одержать победу Наполеон категорически отверг это нелепое предположение. Британия уже не может уйти с поля боя. «Жребий брошен, и игра в наших руках», — сказал Бонапарт.

Тревожился и маршал Сульт, назначенный недавно начальником штаба, правда, по другой причине. Сульт не раз сражался с Веллингтоном в Испании и всегда терпел поражение. «Британские пехотинцы — исчадие ада», — говорил он. Маршал предложил Наполеону отозвать Груши и его 33 тысячи солдат, которых Бонапарт отправил преследовать пруссаков. Император не согласился с Сультом.

— Вас Веллингтон побил, вот вы и считаете его великим генералом, — сказал он маршалу. — Веллингтон — никудышный генерал, — продолжал Наполеон. — Британцы — плохие солдаты, и расправиться с ними будет так же легко, как позавтракать.

— Надеюсь, что это так, — ответил Сульт.