Делегатов издательств и книготорговцев тоже ожидало разочарование. В октябре их обнадежили, но с того времени так ничего и не было сделано. На меморандум Карла Бертуха, который он подготовил 14 апреля, никто не обратил внимания. А теперь, когда вплотную встал вопрос о создании германской конфедерации, появились предложения отложить принятие решения по прессе и интеллектуальной собственности до образования союза, который и рассмотрит эту проблему позднее во Франкфурте.

3 июня кто-то внес поправку в статью XVIII относительно свободы прессы и охраны авторских прав. Авторам и издателям обеспечивалась защита от пиратов, но положение о гарантиях свободы прессы изымалось. Его заменили обязательством унифицировать правительственные постановления на этот счет, то есть ввести общие правила «игры в свободу слова». Неизвестно, кто именно выступил с такой инициативой.

* * *

Лидеры конгресса тем временем задумали подготовить общий договор, который бы инкорпорировал все решения, принятые на конференции. Это должно было усилить впечатление единства и согласия. Потенциальному агрессору будет труднее иметь дело с блоком держав, чем с отдельными странами или группами стран.

Поручили возглавить подготовку документа Фридриху фон Генцу, герцогу Дальбергу и лорду Кланкарти. Двое последних были введены в состав редакционной комиссии после того, как от этой чести отказались представитель России граф Анштетт и помощник Талейрана граф де ла Бенардьер. Граф Анштетт мучился подагрой, а французский граф переживал из-за конфискации своей собственности Наполеоном.

Задача перед комиссией стояла колоссальная. Предстояло учесть все решения и резолюции бесчисленных совещаний и переговоров, прошедших за восемь месяцев, и свести их в один документ. А ввиду поразительных успехов Наполеона им надо было спешить.

Кроме того, возникла масса возражений против принятия единого документа. Не свидетельствует ли это о существовании разногласий между державами и не приведет ли к дезертирству отдельных стран? И если даже удастся сохранить единство, то разве война, всегда чреватая неожиданностями, не создаст новые условия, которые превратят договоренности в пустые слова? Мирный договор потеряет свою актуальность сразу же после его подписания.

В конце концов уполномоченные делегаты решили рискнуть исходя из того, что договор в любом случае будет полезен для будущего Европы. Двадцать шесть секретарей, вооружившись перьями, день и ночь трудились над текстом документа, вместившего в себя сто двадцать одну статью.

Долгое время не могли найти нужное определение договора. Вначале его называли просто «договором», «Европейским договором» или «Большим Европейским договором», хотя далеко не все европейские страны в нем участвовали, а некоторые из них не имели ни малейшего понятия о его содержании. Предлагалось назвать его и «Новой хартией Европы». В итоге остановились на «Заключительном акте», что, по мнению Генца, отражало главный смысл всей конференции — подвести итоги победы над Наполеоном.

9 июня 1815 года делегаты конгресса собрались в зале приемов императорского дворца подписывать Заключительный акт — на церемонию, более или менее похожую на реальную конференцию. Но и тогда это не был в полном смысле конгресс: далеко не всем делегатам было позволено участвовать в подписании документа. Подписывали его только представители «комитета восьми», остальные должны были «присоединяться к нему по отдельности». Это решение раздражало и оскорбляло тех, кого снова лишали права голоса.

Не присутствовали на церемонии и многие ключевые участники конгресса. Его хозяин император Франц отбыл на поля предстоящих сражений. Две недели назад уехали царь Александр и прусский король Фридрих Вильгельм. Давно покинул Вену лорд Каслри, а герцог Веллингтон находился где-то под Брюсселем. Из главных персонажей конгресса договор подписывали лишь Меттерних и Талейран. Французский посланник смог поставить свою подпись только благодаря тому, что манкировал приказами короля и задержался в австрийской столице.

Кардинал Консальви еще раньше обозвал конгресс «Вавилонским столпотворением». Начав с прекрасных намерений, его участники не смогли найти общий язык. Теперь Консальви выразил формальный протест по поводу того, как конгресс обошелся с папой. Хотя папские владения и были восстановлены, его святейшество не получил ни Авиньона, ни Феррары.

Изъявлял недовольство и испанский делегат Педро де Лабрадор, отказавшись подписывать договор. Его правительство не соглашалось передать королевскую вотчину Парму жене побежденного узурпатора Бонапарта и не желало отдать Португалии город Оливенса, как того требовал конгресс. В последний момент делегаты отказались вносить какие-либо изменения, убирать статьи или менять формулировки. Лабрадор тоже не хотел уступать. Представители других семи держав тем не менее взяли в руки перья, окунули их в серебряную чернильницу и поставили свои подписи на самом важном документе XIX века. Испания подпишет его только через два года, в мае 1817 года.

«Танцующий конгресс» не завершился, как можно было ожидать, грандиозным празднеством в честь подписания итогового документа. Совершенно незаметно Вену покинули последние главные его участники. Меттерних, отужинав с Генцем, 13 июня в час ночи уехал в ставку союзников.

Не мог больше задерживаться в Вене после подписания договора и Талейран. Попрощавшись и обменявшись табакерками, князь в последний раз обошел залы дворца Кауница, видевшие за девять месяцев столь много приемов, банкетов и интриг. Что касается бумаг, накопившихся в посольстве, он, естественно, не хотел оставлять их дотошным горничным, зная, что многие из них информируют австрийскую полицию. «Я сжег почти все документы, а остальные доверил в надежные руки», — говорил Талейран. Теперь он был готов возвратиться к королю.

Мюрат подряд одержал несколько оглушительных побед. За две недели он взял Рим, Флоренцию и Болонью. Но 3 мая австрийская армия его остановила и под Толентино в Апеннинах нанесла сокрушительное поражение. Воинство Мюрата распалось, австрийцы вернули территории и захватили его столицу — Неаполь. Мюрат под видом матроса бежал во Францию, надеясь присоединиться к Наполеону. Авантюра Мюрата внезапно оборвалась.

Бонапарт разозлился на своего маршала и проклинал его за недальновидность. Наполеон опасался, что поражение Мюрата навредит и его военной кампании. Император потерял потенциального союзника, который мог неопределенно долго сдерживать на Итальянском полуострове около ста тысяч австрийцев. Теперь Австрия взяла под контроль Италию и может бросить все войска против него. Хуже того, Наполеон начал бояться, что фортуна изменяет ему, а он мистически верил в некую сверхъестественную силу, которая управляет его судьбой.

На самом деле напасти следовали одна за другой. Император столкнулся с серьезными финансовыми затруднениями, вызванными и революцией, и войнами, и бестолковостью государственных чиновников. Когда король Людовик XVIII и его двор бежали из Парижа, они прихватили с собой все, что смогли унести. Поступления в казну не превышали трети тех доходов, которые Наполеон получал в 1812 году. Он должен был прибегнуть к чрезвычайным мерам, чтобы пополнить бюджет, ввести новые налоги и продавать государственные лесные ресурсы.