– Как раз их вы заметили в период, когда познакомились Фиссум и Брак.

– Именно. Вот только с тех пор шум совершенно стих.

– Затишье перед бурей?

Он жестом подтвердил, что она права:

– Еще один повод для беспокойства. Настоящего.

Марк смочил губы в стакане виски – Hibiki семнадцатилетней выдержки, который он даже не смаковал, а просто прихлебывал: он был слишком увлечен своими мыслями.

– Для нас наиболее опасен межгосударственный терроризм, – продолжил он. – Тот, что исходит из нескольких стран, использует их для своих целей. Если ячейка, действуя по указке из-за рубежа, наносит удар по соседней стране, мы оказываемся в полном дерьме. Нас часто подводят административные проволочки в аналогичных нашей службах соседних государств. К примеру, если из Сирии приходит приказ активизировать группу в Германии, то, даже если в дело вмешаются американцы, информация может прийти слишком поздно: все дело в задержках, в затягивании, в сомнениях, вызванных стратегией конкретного государства, – нельзя раскрыть, что у нас такое-то средство прослушки, нельзя выдать внедренный источник и так далее. Или еще хуже: если поступил приказ ударить по Франции, то, пока американские или немецкие службы предупредят нас и расскажут нам обо всем, что знают, джихадисты, возможно, уже окажутся на нашей территории, заметут все следы или даже совершат задуманное. Часто им хватает всего нескольких часов. В случае с межгосударственным терроризмом работа может занять огромное время: пока мы проведем проверки, пока получим разрешения, пока нам отправят нужные данные…

– Если вы не знаете исполнителей, почему нельзя начать с верхушки пирамиды и попытаться спуститься к ее основанию? Обнаружить заказчиков нелегко, я согласна, но все же возможно!

– Если об атаке не заявлено в открытую, этот клубок невозможно распутать. А ты и сама понимаешь, что об атаке никогда не сообщают заранее. Туманность терроризма не зря носит такое название. Мы имеем дело не с четко структурированной организацией, иначе все было бы слишком просто. Это десятки или даже сотни групп, порой ничем не связанных друг с другом, которые может объединить лишь общая цель: желание поработить или уничтожить нас во имя их веры. Некоторые из них даже враждуют друг с другом – например, из-за политических взглядов. Группы быстро образуются и так же быстро рассыпаются, а их члены переходят в другие организации. Они объединяются, разбегаются, ссорятся и мирятся по каким-то своим причинам. Можно сказать, что это крайне сложно структурированный водоворот. Возьмем, к примеру, «Аль-Каиду» и ИГИЛ – самые крупные и самые известные группировки: у них абсолютно разная структура, задачи, средства, методы, пусть даже сегодня они ставят перед собой более или менее схожую цель – бороться с неверными. Но допустим, что завтра они достигнут своей цели: поверь мне, они тут же начнут бороться друг с другом. Я сейчас говорю лишь о двух самых крупных скоплениях звезд в туманности. Помимо них, в нее входит такое количество спутников, что порой они сталкиваются между собой, и мы оказываемся в настоящем аду. Если те, кого мы ищем, связаны с одним из таких более или менее далеких спутников, дело плохо: чем меньше организация, тем меньше у нее входов, а значит, и информации, которая через них поступает вовне.

– Если исламистская галактика пришла в движение, и ваши вулканологи обнаружили шум, это явно не какой-то крошечный спутник…

– Никаких закономерностей тут нет. Может, пропала пара элементов, а остальные элементы сорганизовались вновь, и все начали общаться между собой. Волна распространилась на большое расстояние – если хочешь, можем назвать ее арабским телефоном, как угодно, – а потом вдруг резко остановилась: либо потому, что говорить на самом деле было совершенно не о чем, либо потому, что всем велели замолчать.

– Но ведь мы знаем, что сейчас у нас под носом действительно что-то происходит.

Марк кивнул:

– Мир исламистов не так-то прост, в нем нет четкого разделения на белое и черное, приходится адаптироваться, проявлять гибкость, порой закрывать глаза на что-то страшное, чтобы через него подобраться к чему-то действительно жуткому.

– Я готова.

Марк высказал еще несколько геополитических соображений, которые счел важными для понимания мусульманского мира, в частности, рассказал о жестоком противостоянии суннитов и шиитов, а затем постепенно перешел к подробному описанию населения стран Персидского залива: он хотел, чтобы Лудивина осознала проблемы и трудности ситуации, от которой европейцы, казалось, были очень далеки. С одной стороны сунниты, с другой – шииты и алавитский режим, стоящий у власти в Сирии и получающий поддержку от иранских аятолл. Шиитское большинство, восставшее в Ираке, где долгое время правило суннитское меньшинство во главе с Саддамом Хусейном, после чего все суннитские общины соседних стран взялись за оружие, желая защитить своих попавших в беду братьев. Огромное влияние, которым во всем регионе пользуется Саудовская Аравия, и явная неоднозначность ее положения: это и священная земля, где расположены Мекка и Медина, и стратегический и экономический союзник американцев, и колыбель ваххабизма, одного из самых жестоких вариантов исламского фундаментализма, в силу чего союз с США многим представляется полным безумием. Господство ИГИЛ в Ираке и Сирии. Преследования курдов – тридцати- или даже сорокамиллионного народа без собственной территории, пытавшегося воспользоваться ситуацией и захватить земли, которые они считают своими, но столкнувшегося с недоверием, а порой и ожесточенным сопротивлением местного населения. В центре всего – космополитичный, нестабильный Ливан и, конечно, Израиль и Палестина. Все это происходит на участке земного шара площадью не больше Европы, меньше чем в трех часах самолетом от Парижа. Пороховая бочка? Нет, скорее целый военный арсенал, готовый взорваться и уничтожить добрую половину планеты. В этой связи Европа просто обязана вмешаться в происходящее, поняла Лудивина. Просто чтобы выжить.

Она скрыла зевок. Никто из окружавших ее в этот миг не смог бы догадаться, что всего сутки назад она лежала в темной яме в ожидании смерти. Даже ей эти события казались далеким прошлым. Она не пыталась отдалить от себя то, что пережила: ей просто так казалось. Череда жутких событий, скрытых в глубинах памяти.

Мурашки на руках подсказали ей, что на самом деле все не так, что воспоминания – по крайней мере, для ее тела – еще слишком свежи. У нее резко потемнело в глазах, от далекого отзвука криков, выстрелов, от ощущения страха все внутри перевернулось. Лудивина решила было, что ее вывернет наизнанку посреди этой шикарной террасы, но все же сумела взять себя в руки, скрыть минутную дурноту.

Она сконцентрировалась на происходящем здесь и сейчас. Марк заканчивал свой рассказ. Она залпом выпила остывший чай, чтобы прогнать из горла кислый привкус.

– Все это очень интересно, и я понимаю, как мне необходима твоя лекция. Спасибо тебе за нее, – сказала она, склонившись к Марку. – И все же, ты уже показывал мне, как исламисты тренируются в парке. Сегодня ты привел меня к тому, кто их финансирует. Но когда же мы отправимся на поле боя, в гущу событий? Теории мне предостаточно.