Если бы удалось договориться с Ирмаином ай-Мирузом о продаже хотя бы этой разработки до того, как ее официально зарегистрируют и начнут производить в Зенаиле! За такую добычу виконта на родине носили бы на руках.

Можно будет… возвращаться? Но…

Это “но” носило просторный балахон и покрывало на голове, из-под которого сверкало черными, как ночь, большими глазами. В этом “но” непостижимым образом сочетались острый ум, деловая хватка и человечность. Это “но” осталось так и не разгаданным.

Впрочем… может, не стоит пока торопиться с переговорами с артефактором, лучше понаблюдать еще немного, подготовиться…

Но потом вдруг стало слишком поздно, а наблюдать и готовиться — просто некогда. Потому что артефактор погиб — и все решения пришлось принимать мгновенно.

Уже торопливо направляясь к осиротевшему дому, Демьен вдруг подумал — а что если… жениться на Ниле? Нет, мысль о том, чтобы вступить в брак по-настоящему, все еще вызывала не самые приятные чувства. В конце концов, он оказался в Зенаиле, потому что не хотел жениться. Но ведь он может помочь этой девушке — а взамен получить все ее тайны! И секреты ее покойного мужа, разумеется. А потом можно и развестись. Если она захочет.

Отличный план. Практически идеальный. Так можно убить всех зайцев разом!

Однако события завертелись и понеслись вскачь, будто дикие рысаки, и даже озвучить свое предложение не удалось. Оно вдруг стало казаться совершенно бессмысленным. Потому что эта девушка, конечно же, ни за что не бросит всех тех, кто ей доверяет.

При этом странностей у нее вблизи оказалось даже больше, чем представлялось на первый взгляд. К примеру, эрти Нила, забегавшись, вполне могла появиться перед чужим мужчиной с непокрытой головой и с растрепанными волосами — и даже не обратить на это внимания, что для свободной зенаилки немыслимо. Зато Демьен получил возможность полюбоваться на длинные, ниже пояса, толстые смоляные косы, к которым так и тянуло прикоснуться.

Порой начинало казаться, что она безумна — события вокруг нее уж точно становились безумны. И сам виконт ле Раден будто заразился этим легким сумасшествием, если согласился во всем этом участвовать.

Впрочем, нет, конечно же, нет — он-то всегда исходил лишь из выгоды и расчета. Держаться поближе к Ниле эр-Мируз ему, конечно, выгодно! А что это, оказывается, еще и небезопасно — что ж… без риска не бывает салютов, как говорят в Вербинии.

Одно Демьен Ферган ди Ансарр, виконт ле Раден, мог сказать совершенно точно: скучно ему больше не было.

И только когда эта девушка оказалась в настоящей беде, все его соображения, планы и расчеты вдруг оказались совершенно неважными. Судя по намекам визиря, в худшем случае ей могла грозить казнь или рабство. В лучшем — новое замужество за кем-то из свиты халифа… наверное, стоило бы надеяться именно на это. Но почему-то не хотелось.

Хотелось — разнести по камешку местную тюрьму вместо того, чтобы любезничать с мерзавцем, бросившим туда беззащитных женщин. И приходилось призывать на помощь все свое самообладание, чтобы не испортить все.

Сейчас, глядя на девушку, Демьен никак не мог понять: почему же он еще тогда, едва придя в дом только что овдовевшей Нилы, не озвучил свое предложение? Память почему-то отказывалась отвечать. Наверное, молодая вдова и тогда ответила бы так же, как теперь. Тогда — тем более.

А еще вспомнилось отчего-то, как они вдвоем давали взаимные обещания на алтаре нерушимых клятв. На миг тогда почудилось, будто клянутся они в чем-то совсем другом. Подумалось, что вот сейчас храмовник разрешит поцеловать невесту. И даже показалось на миг, что именно поцелуя она и ждет…

Конечно, Нила эр-Мируз не могла согласиться на его предложение — и оставить тех, кто ей дорог. Иначе это была бы не она.

Интересно, что за безумную авантюру она затевает на этот раз?

— Что ж, — Демьен криво усмехнулся. — Располагайте мной, прекрасная эрти.

На этот раз я постаралась, подбирая формулировку “услуги”. И потребовала “предпринять все, что в ваших силах, чтобы доказать невиновность женщин дома Мируз в участии в заговоре”. Демьен в ответ только усмехнулся и кивнул.

…Надо же, и когда это я успела привыкнуть мысленно называть господина посла по имени?

— Сейчас мне нужно, чтобы вы отправились к великому визирю…

— Я только что расстался с ним — и наша встреча была не слишком теплой! По-вашему, он поверит, что я успел соскучиться?

— Вы же дипломат, — я пожала плечами. Увы, общаясь с ай-Джарифом, Демьен пытался выяснить только, что именно нам грозит и нельзя ли нас освободить. Мне же нужно было куда больше информации. — Придумаете что-нибудь. Я в вас верю! Мне надо, чтобы вы выяснили, когда именно прибывает халиф и что заставило его отправиться в долину так рано. Еще желательно узнать, какие доказательства есть у визиря, если он собирается обвинять в чем-то не только принца, но и нас. И надо, чтобы вас не связали с моим побегом. Его могли уже обнаружить. Обо всем, что удастся узнать, напишете мне на почтовую шкатулку…

— Погодите, — мужчина нахмурился. — Разве она у вас с собой?

— Нет, конечно. Я отправлюсь в свой дворец…

— Вы собираетесь снова разгуливать по городу одна и без всякой защиты?!

— Ну не у вас же мне оставаться!

— Вы можете… — тут посол осекся, сам осознавая, что собирался мне предложить. Вся ситуация, говоря откровенно, с точки зрения зенаильских традиций выходила донельзя двусмысленной: я сама пришла в дом к мужчине и оставалась с ним наедине. Если бы об этом узнал хоть кто-то, я уже была бы опозорена. Сам Демьен вольностей себе больше не позволял. Но ведь он думает, что для меня, воспитанной в строгих здешних правилах, оставаться с ним наедине дольше необходимого недопустимо. Правда, я на его глазах уже нарушила немыслимое количество правил. Да хотя бы то, что я сижу здесь сейчас с непокрытой головой, уже тот еще бунт!

На самом деле причины вернуться домой у меня были совсем другие. Помимо почтовой шкатулки — на которую, кстати, пришлет вести и Зарема! — там есть и другие артефакты. Все мои кольца и подвески у меня отобрали при аресте, а без них я чувствую себя действительно беззащитной.

Да и хочется самой убедиться, что с Ники и слугами все в порядке.

А еще где-то там проклятая лягушка. И Мариам.

Однако чтобы доказать свое право на самостоятельность, пришлось выдержать небольшой бой. И мои абсолютно, казалось бы, разумные аргументы, что здесь мне оставаться не стоит, а со мной послу нельзя, потому что у него нет платья-невидимки, разбивались о непоколебимую уверенность мужчины, что одна я снова во что-нибудь влипну.

— Вы совершенно невозможная женщина! — сердился Демьен. — Просто немыслимо! Я начинаю сочувствовать тому несчастному, который на вас все-таки женится!