В странном зенаильском языке даже не было названий для разных дворянских титулов — к именам знатных людей просто добавляли слово “ала” и множество цветистых эпитетов.

Сначала все здесь казалось интересным, потому что было незнакомо и ново. А потом стало привычно — и невыносимо скучно. На этой жаркой земле время тянулось бесконечно, а дни были неотличимы друг от друга. Зенаил походил на одну из местных сладостей, тягучих и липких, невероятно вкусных поначалу, однако приедающихся мгновенно.

В отношениях между странами все было ровно, а заключение новых торговых соглашений ничуть не вносило разнообразие. И Демьен только отсчитывал дни, надеясь наконец дождаться, когда король сочтет срок ссылки достаточным и отзовет посла. Увы, вести с родины были неутешительны: несравненной Инессе удалось вернуть расположение Его Величества. А значит, Демьену пока все еще лучше не появляться рядом.

Поначалу, наблюдая отношение знатных зенаильцев к женщинам, виконт испытал даже нечто вроде злорадного удовлетворения. Все беды от женщин! А здесь они знают свое место. Впрочем, в глубине души он всегда понимал, как глупо злиться на весь женский род из-за собственной ошибки. Но к местным красавицам все-таки относился настороженно. Пусть даже вели они себя, не в пример придворным дамам Вербинии, очень скромно.

Почти все… кроме одной, не похожей вообще ни на кого.

Первая встреча с Нилой ай-Зени оказалась такой странной, что запомнилась надолго. Еще никогда виконт ле Раден не знакомился с дамами в кустах! А уж сама девушка показалась до того забавной и необычной, что Демьен с удовольствием продолжил бы знакомство… если бы тотчас не выяснилось, что она с радостью собирается выйти замуж за богатого старика.

Вторая встреча разочаровала еще больше — милая девушка гнала с невольничьего рынка рабов в подчиняющих браслетах. И у некоторых из невольников были видны следы свежих побоев. Демьен многое мог бы простить красивой женщине — но не бессмысленную жестокость. К людям, упивающимся своей властью над беззащитными, виконт всегда испытывал легкую брезгливость. И теперь почувствовал себя почти обманутым.

А девушка… отчего-то вдруг разозлилась. Он видел это в ее глазах, слышал в тоне голоса. И изумился.

А еще понял, что чем-то эта девушка зацепила его куда больше, чем показалось на первый взгляд. Нет, не внешностью, конечно — она красива, но зенаилки вообще яркие и броские, а Демьену давно не 16 лет, чтобы млеть исключительно от хорошенькой мордашки. Нет, просто она была не похожа вообще ни на кого из женщин, которых знал виконт — ни в Зенаиле, ни в Вербинии, ни в какой-либо иной стране, которых он посетил немало. Слишком дерзкий и прямой взгляд, непредсказуемые реакции, а еще порой казалось вдруг, что эта девушка много старше, чем есть.

Словом — в ней была загадка. И эта загадка оказалась вдруг так интересна, что наконец отступила вечная дремотная скука, от которой в Зенаиле было некуда деваться.

*

Разумеется, главной задачей посла Вербинии в Зенаиле было попытаться договориться с халифом о возможности получить технологию дворцов-в-ларце и некоторых других перспективных новинок артефакторики. И так же разумеется, никто не верил, что Демьену это удастся — халифу попросту невыгодно делиться своими секретами.

И вот на этот случай молодой дипломат получил еще одно задание… которое, конечно, не давал ему король. Был долгий разговор в закрытом кабинете тайного ведомства, человек с профессионально-неприметным лицом, подробные инструкции… возможность неограниченной траты средств, если они пойдут на выполнение задачи. И, само собой, не озвученный, но подразумевавшийся шанс покончить со своей опалой и вернуться ко двору вербинского короля, чтобы сделать самую блистательную карьеру.

Знакомство с Ирмаином ай-Мирузом Демьен свел сразу по прибытии — однако даже не был уверен, что старик его хотя бы запомнил. Тот самый гениальный изобретатель, чьими стараниями Зенаил вдруг стал столицей мировой артефакторики, оказался рассеяным ученым, которого не интересует ничего, кроме его работы.

Первым делом Демьен решил, что ай-Мируза можно попросту переманить в Вербинию. Увы, соблазнять ученого оказалось нечем: тот и так был обласкан халифскими милостями, занимался любимым делом в свое удовольствие… вот разве что необходимость соответствовать статусу его раздражала. Но с тех пор, как Ирмаин ай-Мируз женился, и с этим у него проблем больше не было. В его доме могли достойно принять хоть самого халифа, сам он никогда не пропускал обязательных мероприятий и ничего больше не забывал. Да и изобретения его вдруг стали приносить в разы больше прибыли.

И всем этим, как вскоре убедился посол Вербинии, артефактор был обязан своей юной жене, которая прибрала к своим прелестным цепким ручкам все дела престарелого супруга, выполняя одновременно роли его секретаря и управляющего. И откуда взялись такие таланты и навыки у нежного оранжерейного цветка семнадцати лет от роду, оставалось только гадать.

Девица интриговала все больше. Демьен даже свел знакомство с ее родителями — точнее, отцом и “старшей матерью”, поскольку ее родная мать, любимая жена господина ай-Зени, почти не покидала женскую половину дома мужа. Зато евнухи из дома Зени охотно сплетничали. Судя по их рассказам и случайно оброненным фразам, прежде Нила была самой обыкновенной юной и наивной девушкой. Может быть, чуть излишне упрямой — не зря же она не выходила замуж аж до семнадцати лет! А потом… ее будто подменили.

Выяснить, что скрывает эта девушка-загадка, стало почти навязчивой идеей. Демьен отслеживал все торговые операции, сделки и договоры, которые она заключала. Нанял людей для наблюдения за домом Мируз — убеждая самого себя, что делает все это, чтобы подобраться к тайнам артефактора. Разумеется, о том же говорилось и в его отчетах.

А все, что удавалось узнать, по-прежнему изумляло. Выяснилось, что все без исключения рабы дома Мируз горой стоят за свою молодую госпожу, и ни за какую награду не станут говорить с подозрительными людьми, задающими вопросы о ней. А еще — что невольники этого дома пользуются такой свободой, какой не могут похвастаться и так называемые свободные женщины Зенаила.

Например, одна из наложниц самостоятельно брала заказы на какое-то свое рукоделие, сама назначала цены и получала деньги. Более того — Демьен своими глазами видел, как она их тратила. То есть не отдавала все господину или старшей в гареме. Две девушки и вовсе каждый день сбегали — и неизменно возвращались. Проследить за ними не составило труда: одна встречалась с мужчинами (немыслимо!), другая работала в лечебнице для бедных и пользовалась там немалым авторитетом.

Объяснить и уложить все это в голове никак не удавалось.

Конечно, Демьен не забывал и о своей работе. И не раз мысленно изумлялся, насколько халиф Зенаила недальновиден и беспечен, раз так мало внимания уделяет новым разработкам своего советника и придворного артефактора.

Скажем, едва увидев самый первый опытный образец ковра-самолета, виконт ле Раден понял, что этот артефакт, пожалуй, может стать и поважнее дворцов-в-ларце. Ведь это возможность легко и быстро путешествовать на любые расстояния, через пустыни, горы, где угодно! Да это же золотое дно! Недоработки? Устранить их сможет любой хороший артефактор, главное — сама идея и принцип! А халиф лишь равнодушно похвалил своего мастера и посоветовал показать ковер, когда на нем будет не стыдно летать и самому повелителю.