Рам Джас услышал ворчание Брома – оно одновременно выражало гнев и означало согласие. Но затем раздался звук, определенно означавший ярость; Бром вонзил шпоры в бока лошади, и кирин едва успел обернуться, как Бром спрыгнул со своего коня и столкнул друга на землю.

Они полетели на заросшую травой тропу, и Бром оказался сверху.

– Я еще могу разбить морду такому недоумку, как ты, кирин! – заорал молодой лорд, стукнув Рам Джаса кулаком прямо в лицо.

Удар был неожиданным и мощным, и Рам Джасу пришлось перекатиться в сторону, чтобы избежать дальнейших тумаков. Он резко пнул Брома в поясницу, затем грубо отпихнул его в сторону.

– Больше ничего не можете, ваша светлость? – в бешенстве крикнул Рам Джас, вскочив на ноги; он снова поддал противника ногой, на сей раз в солнечное сплетение, и тот скрючился, хватая ртом воздух.

Отдышавшись, Бром бросился вперед, ухватил кирина за ноги и снова повалил его на землю.

– Для того чтобы стрелять из лука с крыши, большой смелости не нужно!

Бром яростно бил Рам Джаса руками и ногами. Большинство ударов попадало в цель, но не причиняло особого вреда. Кирин закрыл руками лицо, но тут же получил сильный удар коленом в бок, который заставил его поморщиться от боли. Тогда он вцепился в глотку противнику, и Бром прекратил драться и попытался высвободиться из захвата. За этим последовал сильный удар ладонью, и Бром отлетел назад; оба, тяжело дыша, поднялись на ноги.

Некоторое время они смотрели друг на друга. У обоих из многочисленных мелких ран текла кровь.

– Ты закончил? – спросил Рам Джас у молодого лорда Канарна. – Потому что проку от нашей потасовки никакой.

Бром, нахмурившись, дотронулся до челюсти. Рам Джас нарочно ударил его в то же самое место, что и Ута, и теперь поврежденная челюсть болела еще сильнее. В уголках рта герцога выступила кровь, кровь текла по бороде. Он еще некоторое время стоял с недовольным лицом, затем расправил плечи и сплюнул комок кровавой слизи.

– У тебя выпить что-нибудь есть? – спросил он.

Кирин обернулся к лошадям, которые, не обращая внимания на драку, щипали траву у подножия дерева.

– В седельной сумке есть бутылка дарквальдского красного, – ответил Рам Джас, и на губах его появилась обычная ухмылка. – Но это я ее украл, так что большая часть моя.

– Да плевать мне, просто мне нужно что-нибудь выпить, чтоб забыться. – Бром тяжело опустился на обочину.

Рам Джас покачал головой и пошел за лошадьми. Он отвел их прочь с тропы в глубину рощи, чтобы их не заметили другие путешественники. Затем обернулся к Брому, который так и сидел на земле, сплевывая кровь.

– Идем прочь отсюда, Бром. Когда собираешься напиться, нужно делать это в каком-нибудь укромном месте.

Рам Джас привязал лошадей к толстому дереву, и Бром поднялся на ноги. Он потирал бок в том месте, куда его пнул Рам Джас, и челюсть у него болела просто зверски. Рам Джас знал, что царапины и синяки, оставленные кулаками Брома, скоро исчезнут и он сможет с полным правом дразнить друга за его физическую слабость.

Они вскоре устроились под деревом, и Рам Джас почувствовал, что друг его предпочел бы не разговаривать, а просто выпить.

– Одной бутылки мало для того, чтобы забыть о серьезных неприятностях, Рам Джас, – заявил Бром.

– Верно, но добрый старый господин, у которого я спер вино, был подвержен и другим слабостям. – Кирин вытащил из седельной сумки небольшой кожаный мешочек. – Знаешь, что это такое?

Бром посмотрел на мешочек и покачал головой:

– Очень маленькая бутылочка виски из Волька?

Рам Джас открыл мешок, извлек бронзовую трубку и круглый сосуд.

– Это, мой дорогой мальчик, радужный дым. Похоже, наркотики в твоей стране – дело обычное, хотя священники и не желают этого признавать.

Бром рассмеялся, устроился поудобнее, привалившись спиной к стволу дерева.

– Итак, если нас поймают, мы будем лепетать, как идиоты? Мне это нравится.

– Не волнуйся, никто нас не поймает, – ответил Рам Джас, отвинчивая крышку контейнера. – В Коззе нет священников, а тупые стражники никогда не сумеют выследить нас здесь. Черному придется сначала вернуться в Тирис, а уж потом они смогут начать настоящие поиски.

Эти слова Брома явно не успокоили.

– Именно туда мы и направляемся. Прямо в пасть тролля, так, что ли?

Рам Джас очень любил своего друга, но молодой лорд иногда говорил ужасные глупости.

– Мы попадем туда несколькими днями раньше него, и, насколько я понимаю, ты не объяснил рыцарям, что собираешься делать. Они решат, что мы скроемся в глуши и, так сказать, заляжем на дно. Идея ехать в Тирис настолько невероятна, что подобное им и в голову не придет.

– Итак, именно благодаря собственной глупости мы останемся в живых? – Бром приподнял бровь.

– Именно… Я бы и сам не выразился лучше.

Рам Джас понял, что Бром, должно быть, находится в полном смятении, получив известие о смерти отца; однако, если шутки, наркотики или алкоголь могут принести другу хотя бы небольшое облегчение, пусть будет так.

Рам Джас осторожно засыпал в трубку щепотку яркого порошка и уселся рядом с Бромом.

– Знаешь, ведь мы умрем, – ни с того ни с сего сказал кирин.

Бром покосился на него:

– Что?

– Ну смотри, нас осталось только двое… твой отец мертв, значит, город разрушили и разграбили, и к тому моменту, когда мы туда попадем, спасать уже будет некого.

Бром наклонил голову.

– Это означает еще и кое-что другое, – негромко, торжественно произнес он. – Это означает, что теперь я стал герцогом Канарна.

Рам Джас протянул другу бронзовую трубку.

– Герцоги первые, милорд, – с ухмылкой произнес он.

Бром взял трубку и при помощи огнива, которое тоже нашлось в мешочке, разжег в сосуде огонь. Сделал глубокий вдох, и Рам Джас почувствовал знакомый запах высококачественного каресианского радужного дыма. Бром на мгновение задержал дыхание и едва не закашлялся. Затем медленно выдохнул облачко дыма со сладким ароматом, запрокинул голову и привалился к стволу дерева.

– Как ты думаешь, Бронвин?.. – начал Рам Джас, но Бром перебил его:

– Не надо, – сказал он. – Сейчас я еще могу представить себе, что она жива и прячется где-то в секретных туннелях. Может быть, ей даже удалось выбраться из города.

Рам Джас взял трубку.

– Тогда как я с присущим мне оптимизмом склонен рисовать себе гораздо менее радужные картины? – Он постучал трубкой о каблук, чтобы вытряхнуть сгоревшие остатки порошка.

– Именно так… просто дай мне ненадолго предаться радостным мыслям.