– Да… разумеется, сэр, – ответил стражник, не сообразив, что перед ним всего лишь оруженосец.

– Приведите сюда еще людей… и врачевателя. Быстрее! – распорядился он.

Несколько стражников отдали честь и побежали на улицу, другие помогли Элиоту и Робину принять более удобное положение. Ториана сначала не трогали; стражники явно не желали прикасаться к Пурпурному священнику, живому или мертвому, поэтому Рэндалл медленно приблизился к телу своего хозяина.

Брат Ториан из Арнона лежал в луже крови, натекшей из раны на шее. Длинная стрела пробила яремную вену и вышла ниже, между плечом и шеей. Рэндалл решил, что его господин умер сразу, потому что наконечник стрелы был широким – специально для того, чтобы входное и выходное отверстия были большими. Меч рыцаря так и остался в ножнах. Священник умер плохой смертью и даже не видел лица своего убийцы. Рэндалл подумал, что такой человек, как Ториан, заслуживал лучшего.

Два стражника помогли оруженосцу перетащить тело и аккуратно положить его рядом с другими погибшими. Затем Рэндалл переключил внимание на Уту. Раны Черного священника не были смертельными при условии, что о них как следует позаботятся. Он еще не приходил в сознание, после того как лишился чувств от боли, и рана у него на плече была широкой, с рваными краями.

– Эй, ты, – крикнул какой-то человек, появившийся в воротах, – немедленно объясни, что это за мясорубка.

Это был толстый человек, с виду ро, одетый в тяжелый войлочный плащ, – судя по гербу на груди, какой-то городской чиновник, – в руке он держал тонкую шпагу. У Козза не было традиционного герба, в отличие от крупных городов Тор Фунвейра, но власти торгового города взяли себе в качестве символа тугой кошелек.

Рэндалл раздраженно ответил:

– А какое объяснение вы хотели бы получить? Короткое объяснение, длинное объяснение? А может быть, вы скажете мне, почему ваши стражники все это время находились так близко и даже не осмелились сунуть сюда нос, чтобы помочь? – Голос Рэндалла постепенно становился все громче.

Толстяк, брызгая слюной, ответил:

– Я… э… мы… думали, что это не наше дело… вмешиваться, – произнес он уже гораздо менее уверенно. – В любом случае мы пришли уже к самому концу и ничем не могли бы помочь.

Рэндалл поднял голову и со злостью взглянул на человека:

– И вы даже не подумали задержать людей, которые это сделали? Людей, которые убили служителя Пурпурной церкви, чтоб вам провалиться! – Последние слова он буквально выкрикнул и тут же упрекнул себя за несдержанность.

Гнев его возымел нужный эффект, и чиновник рявкнул на своих подчиненных, чтобы те закрыли городские ворота и постарались помешать Рам Джасу и Брому покинуть Козз. Рэндалл подумал, что приказ этот был отдан слишком поздно.

Когда Ута пришел в сознание, давно рассвело. Рэндалл, после того как их разместили в гильдейском доме Козза, несколько раз пытался задремать, но постоянно просыпался. Несмотря на то что ему не досталось кровати, он ухитрился кое-как устроиться на двух деревянных стульях. Городской чиновник, который назвался маршалом Линчем, вел себя неуважительно, бестолково и, по мнению Рэндалла, являлся полным идиотом.

В городе не было ни Белой часовни, ни местного целителя. Горожанам, нуждавшимся в серьезном лечении, приходилось совершать неизбежное верховое путешествие в герцогство Вой, расположенное в нескольких днях пути к северу. Со всеми прочими ранами кое-как справлялись городские служащие, если только раненым не удавалось нанять собственного врача. В попытке найти врача, любого врача, который мог бы ухаживать за Утой, Рэндалл обрушил на ошеломленного Линча град непристойных оскорблений. Тому все-таки удалось разыскать одного человека, работника торговца лошадьми из Лейта, более привычного иметь дело с ранами, полученными при несчастных случаях на дороге или ударом подковой в лицо, нежели с ранами от клинков, но его искусства оказалось достаточно, чтобы не дать Черному священнику отправиться на тот свет.

Им предоставили небольшую комнату в доме торговой гильдии, где можно было остаться до выздоровления; обычно в этом помещении проводили частные деловые встречи, и Рэндалл приказал, чтобы сюда принесли кровать. Позже, поразмыслив, оруженосец пожалел о том, что не потребовал две кровати, потому что после ночи, проведенной на двух стульях, у него затекла шея. Элиот и Робин вернулись в гостиницу, и целитель заверил Рэндалла в том, что оба со временем полностью поправятся, хотя Элиот останется без левой руки.

Тела Пурпурного священника и стражников были размещены с подобающим почетом в единственной городской церкви – небольшой часовне Золотого воплощения Одного Бога. Тело Ториана должно было находиться там до того дня, когда они будут готовы забрать его и покинуть Козз.

– Похоже, я еще жив… видно, Один Бог пока не даровал мне места в его чертогах за пределами этого мира, – слабым голосом произнес Ута, и Рэндалл проснулся.

– Вы пришли в себя! – радостно воскликнул оруженосец.

– Где мои доспехи и оружие?

Рэндалл указал на кучу черных стальных пластин, сваленных в углу комнаты.

– Не знаю, можно ли их будет починить, нам пришлось их разрезать, чтобы снять с вас.

Ута выглядел бледнее обычного, если это вообще было возможно, и лежал на кровати в простой синей хлопчатобумажной рубахе. Когда врачеватель промывал и перевязывал его раны, Рэндалл не покидал комнату и несколько раз повторил ему, чтобы он не распространялся относительно репутации Уты и его специфической внешности.

– А где Ториан? – спросил Ута, и на лице его отразилось искреннее горе.

– Стражники поместили его тело в часовню до тех пор, пока мы не будем готовы уезжать. Эти люди не привыкли иметь дело со служителями церкви; между нами говоря, они не слишком обременены мозгами.

Ута рассмеялся и поморщился при этом.

– Я велел тебе смотреть в оба и соображать быстро, и похоже, что ты моим советом воспользовался. – Он прищурился. – Ну, за исключением того момента, когда ты хотел ввязаться в драку с кирином.

– Я не знал, что мне еще делать. Так получилось. – Рэндалл говорил неразборчиво, пытаясь придумать какое-нибудь оправдание своей смехотворной попытке напасть на Рам Джаса.

– Рэндалл, – перебил его Ута, – ты все сделал как надо. Я жив, а к Ториану относятся с уважением после смерти… – Он смолк на мгновение. – Хотя смерть Пурпурного священника – это серьезное событие, и попомни мои слова, мне придется ответить за то, что здесь произошло.

– Но вы ничего плохого не сделали! – выпалил Рэндалл.

– Разве? – приподняв брови, задал Ута риторический вопрос. – Из-за меня его убили. С какой стороны ни посмотри на это, я повел себя глупо, пожелал устроить представление, тем самым дал убийце возможность выстрелить… и он не промахнулся.

Рэндалл не думал о происшедшем в таком ключе, и внезапно его охватил гнев при мысли о том, что Уту будут обвинять в трагическом исходе боя. У него имелось немало причин не любить Черного священника – взять хоть его постоянные насмешки, – но он знал, что Ута и Ториан были близкими друзьями, почти братьями, и винить одного из них в смерти другого казалось ему несправедливым.