Все мое внимание было поглощено сестрами Готье. Господи, до чего они хороши! Словно гурии Магометова рая. Бархатные глаза, несколько орлиный контур носа, закругленный книзу, розовые щеки, сочные, красные губы… Они чудно хороши!

11 декабря

Я была в церкви. Погода так хороша, что я пошла погулять после того, как попробовала кататься на коньках. Я была на катке в то время, когда там никого не было. Вечером я пошла в оперу. Гладко причесанные спереди волосы легкими волнами падали на затылок, а затем снова несколькими локонами собраны были спереди. Эта прическа вполне гармонировала с русским костюмом – батистовой шемизеткой под фуляровым платьем, тем самым, в котором я бывала в парижской опере.

Мой наряд и прическа сильно изменили меня. Я походила на картину. Я не стану восхвалять свою красоту, предоставляю это другим, – я отдаю только справедливость всему ансамблю.

Все это прекрасно! Но теперь следовало бы спать, а не столбенеть перед этим Титом Ливием всяких горестей… Нынешний вечер я презираю себя, презираю и эти записки.

12 декабря

Б. поднес мне букет со словами: «Эсмеральде от Квазимодо. Эти цветы невинны, и их можно поднести такой чистой голубке, как вы. Пестрый букет был бы недостоин вас».

Когда этот человек начинает в таком тоне шутить и привирать, он делается заразительно комичным.

Газеты описали платье, в котором я была в опере третьего дня вечером. Вот что было сказано о нем:

«М-lle Башкирцева была восхитительна в тяжелом шерстяном платье, напоминающем древний римский костюм, полный самой изысканной простоты».

В первый еще раз ниццские газеты оценили и поняли мой туалет.

Любите ли вы Тита Ливия, как я? Я нахожу его таким интересным, как Александра Дюма. Не смейтесь над сравнением, жалкие невежды и педанты!

– Если бы вы провели зиму в Риме, – сказал мне капитан Б., – у меня явилось бы к вам чувство, почти похожее на презрение…

– Что касается меня, – заметил Кассаньяк, – у меня такого чувства не было бы, но я искренне жалел бы вас.

– Ну, так я и не поеду туда. Только под влиянием ваших слов я делаю это. Я еду в Париж, потом что меня привлекают туда уроки на арфе и Вартель.

Что же вы сделаете для меня, при всей вашей любезности, при всем вашем хорошем мнении о моей особе? Что можете вы сделать?

Я знаю человека, который любит меня, который понимает и жалеет меня, кто всю свою жизнь кладет на то, чтобы сделать меня более счастливой. Этот человек все сделает для меня и добьется всего. Он никогда больше не изменит мне, хотя он и изменял мне раньше. И этот человек – я сама!

Не следует ничего ждать от людей, – они могут доставлять нам одни только разочарования и огорчения. Будем твердо верить только в Бога и в свои собственные силы.

И раз уж нам честолюбие дано, то постараемся же добиться чего-нибудь, постараемся чем-нибудь оправдать это честолюбие…

С каждым днем я все более увлекаюсь живописью. Я не выходила целый день, я занималась музыкой, и это подняло мой дух и сердце.

Нужно было два часа разговора о русской истории с дедушкой, чтобы привести меня в обычное состояние духа. Я терпеть не могу быть такой чувствительной… В молодой девушке это состояние близко… ко многому… провинциальному… Дедушка – живая энциклопедия.

18 декабря

Вчера меня разбудили запиской от отца следующего содержания: «В отеле „Люксембург“ с моими сестрами; если можешь, приезжай сейчас же».

По совету моих матерей, ровно в час, я отправляюсь по этому приглашению, и, прежде чем войти, я спрашиваю себя опять, прилично ли это? Вместо всякого ответа тетя Елена и мой злополучный отец подошли к моей карете и нежно увели меня к себе.

Сан-Ремо. 23 декабря

Если я увезу моего отца? Он согласен, но вместе с мамой и на два дня. Ожидая маму, которой я телеграфировала, я провожу несколько часов в вилле Рокка у княгини Эрнстовой. Моя тетя Романова, это героическое существо, остается одна скучать в отеле. Она, конечно, не хочет смешиваться с людьми, которых я часто посещаю. Но посмотрите, какую роль играет эта женщина из-за моего каприза! Я ее обожаю.

25 декабря

Вчера мы уехали из Сан-Ремо, отец, мама и я. Что я думала во время путешествия?.. Но прелестные мечты, заоблачные фантазии заглушили все другие чувства и создали, как обыкновенно, жизнь, не имеющую ничего общего с людскими делами.

Это приятное состояние было прервано остановкой поезда вследствие повреждения пути. Надо было выйти, взять свой багаж и идти несколько минут навстречу поезду, который приехал за нами. Все это происходило при колеблющемся свете факелов, и на темном фоне, при яростном шуме морского прилива было весьма живописно.

Этот случай заставил нас начать разговор с нашими спутниками, из которых один был военный. Они несли наши вещи и поддерживали нас самих во время этого трудного перехода. Офицер был довольно образованный и интеллигентный человек. К его удивлению, я вела серьезный и даже необычайный разговор – о политике.

С утра я была у окна, чтобы ни на минуту не терять из виду Римскую Кампанью.

Зачем не умею я высказать все то прекрасное, что она мне внушает и что так многие уже столько раз и так прекрасно высказали!

Я так занялась узнаванием мест!.. Начало нашего поезда уже было под стеклянной крышей станции, а я все еще искала крышу San Giovani de Laterano.

Мы остановились в том же отеле, в том же помещении. Я взошла на лестницу и оперлась на шар в углу перил, как опиралась на него в другой памятный вечер.

Я взглянула с досадой на выходную дверь и заняла комнату, обитую красным дама – поверите ли? – с мыслью о Пьетро.

Ницца. 17 января

Когда же я узнаю наконец, что такое любовь, о которой так много говорят?

Я бы любила А., но я его презираю. Ребенком я любила до экзальтации герцога Г. Я любила его за богатство, знатность, за его эксцентричность и благодаря моему воображению, не знавшему границ.

23 января

Вчера вечером у меня был припадок отчаяния, доходивший до стонов и побудивший меня потопить в море столовые часы. Дина побежала за мной, опасаясь какого-нибудь мрачного намерения, но дело касалось одних только часов. Эти часы были бронзовые с изображением Павла без Виргинии, удившего в хорошенькой шляпе. Дина пришла ко мне; часы, кажется, очень забавляют ее; я также много смеялась. Бедные часы! К нам приехала княгиня Суворова.

1 февраля

Наши дамы собирались ехать в Монако, чтобы проиграть приятным образом несколько презренных сотен франков. Я отговорила их, сказав исполненную горечи речь, и мы с мамой отправились с визитом к графине Б., которая так любезна и у которой мы давно не были, как какие-нибудь невежи.