Как и жертвы домашнего насилия, люди, которые перенесли длительное насилие в детстве, часто, став взрослыми, остаются вовлечены в сложные отношения со своими абьюзерами. Они могут прибегать к терапии из-за продолжающегося конфликта в этих отношениях и желать на первых стадиях привлечь к ней своих родственников. Эти встречи тоже следует откладывать до тех пор, пока не будут созданы надежные механизмы и практики самозащиты. Часто в отношениях между насильником и его повзрослевшей жертвой по-прежнему присутствует некоторая степень принудительного контроля, а временами имеет место и само насилие. Терапевту ни в коем случае не следует полагать, что безопасность уже обеспечена; он должен тщательно исследовать перипетии семейных отношений выжившей. После этого пациентка и терапевт вместе могут очертить проблемные области, нуждающиеся во внимании. Расширение сферы автономии выжившей и установление границ в отношениях с родственниками – подходящие задачи для начальной стадии исцеления. Но открытие правды членам родительской семьи и конфронтация с абьюзером, вероятно, будут гораздо более успешными на более поздних стадиях[523].

Обеспечение безопасной среды требует внимания не только к психологической способности пациентки защитить себя, но и к реальностям баланса сил в ее ситуации. Даже когда забота о себе надежно обеспечена, у пациентки может по-прежнему не быть достаточно безопасной среды, чтобы перейти к следующим стадиям исцеления, которые включают глубокое и подробное исследование травмирующих событий. Случай Кармен, 21-летней студентки колледжа, иллюстрирует, как преждевременное разоблачение в семье повредило безопасности:

В этом случае создание безопасной среды стало возможным, только когда пациентка совершила серьезные перемены в жизни. Эта необходимость повлекла за собой трудные решения и потребовала жертв. Пациентка, как и многие другие в похожих ситуациях, обнаружила, что не сможет восстановиться до тех пор, пока не возьмет на себя ответственность за материальную составляющую своей жизни. Без свободы не может быть никакой безопасности и никакого восстановления, но свобода часто достается дорогой ценой. Чтобы обрести свободу, выжившим порой приходится отказаться практически от всего остального. Подвергавшиеся побоям женщины могут лишиться своего дома, друзей и дохода. Пережившие насилие в детстве могут лишиться родственников. Политические беженцы могут потерять свои дома и родину. Масштабы этих жертв редко бывают признаны.

Поскольку задачи первой стадии восстановления трудны и требуют массы ресурсов, пациент и терапевт одинаково часто пытаются «проскочить» их быстрее. Часто возникает соблазн пренебречь требованиями безопасности и с места в карьер броситься в следующие стадии терапевтической работы. Хотя самой распространенной терапевтической ошибкой является избегание травматического материала, пожалуй, второй по частоте будет преждевременное начало исследовательской работы, когда еще не уделено достаточно внимания задачам обеспечения безопасности и создания терапевтического альянса.

Пациенты временами настаивают на погружении в яркие и подробные описания травмирующих переживаний, полагая, что достаточно просто излить душу – и это решит все их проблемы. В корне этого убеждения лежат представления об излечении через насильственное переживание катарсиса, которое избавит от травмы раз и навсегда. Под влиянием такого верования терапия может представляться пацентам как своего рода садомазохистская оргия, во время которой они будут кричать, плакать, изливаться кровью и рвотой, умрут и возродятся очищенными от последствий травмы. Роль терапевта в такой реконструкции травмы пугающе сближается с ролью преступника, так как ему предлагается спасти пациента или пациентку путем причинения боли. Стремление пациентов к подобному быстрому и магическому исцелению питается как образами принятых в прошлом катарсических методов лечения, которые ныне заполонили массовую культуру, так и намного более древней религиозной метафорой экзорцизма. Случай Кевина, 35-летнего разведенного мужчины с длительной историей алкоголизма, иллюстрирует ошибку преждевременно начатой работы по раскрытию травмирующего опыта: