Самое большое количество массовых выступлений произошло в России, которая является основным объектом исследования в данной работе. Это неудивительно, поскольку именно Россия была самой большой республикой страны. Наиболее масштабные и серьезные бунты происходили в главных житницах страны — на Северном Кавказе, Средней и Нижней Волге. Этим регионам отводился приоритет в планах правительства — здесь сплошную коллективизацию планировалось завершить к осени 1930 г. либо, самое позднее, к весне 1931 г., — и именно они в полной мере ощутили на себе всю тяжесть молота государственных репрессий.

Приволжские районы были традиционным местом народных волнений еще со времен Болотникова, Разина и Пугачева. Здесь бунты вспыхивали как на протяжении революционных событий 1905 и 1917 гг., так и в эпоху коллективизации. Уже осенью 1929 г. — в решающий период кампании по коллективизации Нижнего Поволжья в этом важном регионе — производителе зерна произошло более 100 восстаний. Здесь процент дворов, вошедших в колхозы, с 5,9% в июне вырос до 18% в октябре; особенно высокие показатели были зафиксированы в тех районах, которые власти наметили для сплошной коллективизации{757}. В начале 1930 г. количество массовых выступлений здесь увеличилось и продолжало расти после мартовского отступления коллективизации — с 203 случаев в марте до 208 в апреле и 254 в мае{758}. В Среднем Поволжье приблизительно в 662 восстаниях (из 777, в целом зафиксированных в регионе) приняли участие более 140 383 крестьян{759}.

В деревне Черепаха Сердобского района Средней Волги, недалеко от Пензы, попытка властей выслать кулаков из деревни привела к вспышке недовольства, которую официальные источники именовали «свалкой». В результате 8 представителей местных властей были убиты{760}. В селе Русские Самарского района Самарского округа в ночь на 13 января крестьяне провели собрание для обсуждения планов по роспуску колхоза. Когда от властей поступило требование разойтись по домам, собравшиеся ответили отказом. Они подняли всю деревню и собрали толпу, которая выкрикивала: «Давайте сделаем самосуд! Давайте сделаем восстание!»{761} 24 марта в деревне Н. Выселки Ачадовского района произошло восстание, в котором приняли участие около 1 500 чел. Началось все с набата. Собравшись, жители потребовали от членов сельсовета вернуть крестьянам все обобществленное имущество, а кулакам — все у них конфискованное. Кроме того, крестьяне требовали выдать им двух активистов, которые заслужили особую ненависть жителей деревни тем, что «среди крестьян вводят смуту». Когда им отказали, толпа направилась к зданию школы колхозной молодежи, которое женщины, бывшие среди восставших, подвергли обыску. Затем крестьяне бесцеремонно вышвырнули бедняков из домов, конфискованных у кулаков, и вернули их бывшим владельцам. По данным официальных источников, бунт закончился, когда были устранены его зачинщики и проведена «разъяснительная работа» (эвфемизм с неясным, но довольно зловещим смыслом){762}. Жители деревни Шакино Хоперского округа Нижней Волги решили не допустить ссылку кулаков; женщины окружили телегу, в которой их везли, а сами приговоренные отказывались покидать деревню. В общей суматохе несколько кулаков сбежали, и власти были вынуждены прислать подкрепление{763}.

Одно из самых значительных восстаний на территории Нижнего Поволжья произошло 22 февраля 1930 г. в деревне Началово Астраханской области. В тот день в 6 часов вечера ударил набат, и к зданию сельсовета с двух сторон стали подступать жители. Толпа была организована типичным образом — впереди шли дети, за ними женщины, а мужское население замыкало шествие, что, вероятно, должно было продемонстрировать мирный характер протеста. В шествии приняли участие около 700 чел., притом что всего в деревне было 980 дворов. По материалам одного из отчетов с места событий, крестьяне обрезали телефонные провода, а многие из участников находились в нетрезвом состоянии. Некоторые были вооружены — двое кулаков прихватили охотничьи ружья, а остальные несли с собой разные тупые предметы. По мере приближения толпы, впереди которой шли дети, со стороны здания раздались выстрелы — власти забаррикадировались в нем, как только услышали набат. Выстрелы превратили то, что задумывалось, как мирная демонстрация, в жестокий мятеж. Крестьяне атаковали здание, ворвались внутрь и захватили партработников, пытавшихся спастись бегством. По данным отчетов, у них быстро закончились патроны. Именно в этом бунте были убиты некоторые члены партии, которых линчевали или забили тупыми предметами. Всего за период восстания в деревне погибли 6 или 8 партработников и активистов. Первым известие о бунте дошло до соседнего колхоза, который тут же отрядил 12 чел., вооруженных ружьями. Из Астрахани были посланы 8 партийцев и дополнительные отряды милиции. Доподлинно неизвестно, как закончился мятеж, однако предполагается, что он завершился самосудом еще до того, как подоспело подкрепление. Так или иначе, 22 числа были арестованы 127 чел., 13 из них отправлены в Астрахань. На следующий день были задержаны еще 113 чел. — 105 мужчин и 8 женщин, среди них 78 кулаков, 11 середняков, 21 бедняк, 1 батрак и 1 колхозник. Еще 20 мятежников укрылись в лесах. Количество арестов было столь велико, что специальная окружная комиссия по раскулачиванию потребовала освободить милицейские казармы, чтобы держать в них арестованных. Как только бунт был подавлен и произведены все задержания, власти распорядились снять церковный колокол и наспех похоронить убитых. К середине марта было приняло решение организовать специальный детский дом для детей, оставшихся сиротами в результате происшедшего.

Бунт в деревне Началово стал весьма значительным событием в глазах секретаря Нижневолжского крайкома партии Шеболдаева, который тут же написал Сталину отчет о случившемся. Шеболдаев отдал приказ не сообщать о мятеже в газеты, а всех убитых похоронить быстро и без церемоний, во избежание новых волнений. Причины восстания, как и в большинстве случаев подобного рода, были отнесены к злоупотреблению властью со стороны местного начальства. В самой деревне без обсуждений закрыли церковь и арестовали священника без всяких консультаций с населением. Кроме того, что весьма важно, выявление и экспроприация кулаков спровоцировали сильнейший всплеск гнева местных жителей. Местные власти подвергли раскулачиванию 26 семей. Их выселили из домов и отправили в ближайшие свободные здания — избы-читальни и другие места, где они должны были дожидаться ссылки. Задержка между экспроприацией и депортацией, часто служившая поводом к восстанию, дала крестьянам время, которое они использовали, чтобы попытаться спасти своих соседей. Согласно материалам расследования, этот бунт был спланирован в ночь с 21 на 22 февраля и достаточно хорошо организован. Данное заключение не представляется таким уж маловероятным, однако оно точно не согласуется с донесениями о том, что участники были пьяны, и должно расцениваться как еще одно подтверждение наклонности советских чиновников повсюду видеть заговоры. Всего, по разным оценкам, было убито от 6 до 8 чел. и еще 8 ранены — по официальным данным, большинство жертв принадлежали к правительственной стороне. Депортацию раскулаченных, ставшую главным поводом для бунта, не проводили вплоть до начала апреля 1930 г. — возможно, памятуя о восстании{764}.