По количеству бунтов лидировала Украина: так, только в марте 1930 г. там было зафиксировано 2 945 выступлений, большинство из них весьма крупные: общее число их участников приближалось к миллиону{744}. Уже за первый квартал 1929 г. на Украине ОГПУ зафиксировало 144 случая массовых выступлений. По мере ужесточения хлебозаготовок их число возросло до 116 в августе того же года, 195 в сентябре и 336 в октябре. Пик мятежей пришелся на первую половину 1930 г. К 10 марта восстания охватывали 18 округов (больше 110 районов) страны. Восстание в Тульчинском округе, охватившее 189 селений, официальные источники назвали полной анархией. По всему округу крестьяне блокировали или разрушали здания сельсоветов. В Джулинском районе вооруженная группа местных жителей захватила власть, объявив себя диктаторами района и передав управление общинами старейшинам деревни. После того как мятежники согласились на проведение переговоров с представителями ОГПУ, они были арестованы, что вызвало новую сходку, на сей раз в райцентре — Соболевке, где толпа из 600–700 чел. потребовала освободить арестованных. Однако их попытки провалились. Представители властей открыли по собравшимся огонь, 20 чел. были арестованы. В деревне Горячевка Мястковского района толпа, требовавшая освобождения кулаков и возврата имущества, заставила отступить конный отряд ОГПУ. В выступлении участвовало около 1 000 чел., впереди шли женщины и дети{745}.

На Украине коллективизация и хлебозаготовки проводились с применением особенно жестоких мер. Сопротивление здесь обострялось из-за национальных различий, усиливавших сплоченность крестьян, особенно когда организаторы колхозов были другой национальности (чаще всего русскими или евреями){746}. Как указывает историк Валерий Васильев, в нескольких районах Тульчинского округа восстания проходили под лозунгом «Долой советскую власть, да здравствует самостийная Украина!»{747}. Повстанческие лозунги, с которыми шли крестьяне в Бердичевском и Донецком округах, также призывали к независимости Украины{748}. По всей стране крестьяне вставали на защиту своего имущества, соседей и культуры, выступая против ненавистной им политики, демонстрируя недовольство национальным вопросом и ставя цели, беспрецедентные для крестьянских выступлений на территории СССР[75].

Территории Татарии, Башкирии, Закавказья и других российских регионов объединяли этнические меньшинства, которые также были источником масштабных волнений. Однако по размаху и серьезности восстаний только Средняя Азия могла соперничать с Украиной{749}. Здесь за период с января по март 1930 г. было зафиксировано 249 случаев массовых выступлений. В среднем в каждом из них приняли участие около 400 чел. Эта цифра существенно превышает аналогичный показатель в любом другом регионе, отражая тот факт, что в этой части страны восстания оказались куда более масштабными и хорошо организованными{750}, чем в других регионах. Волна недовольства в Средней Азии нашла продолжение в 1931 г. в Узбекистане, где в 164 мятежах приняли участие 13 980 чел., и в Туркмении, которую в период с марта по август этого года захлестнули бунты басмачей, подавленные в итоге Красной армией{751}. Размах и уровень организации волнений на большей части этой территории отличаются от таковых в других регионах. Вероятно, частично это обусловлено упорством и силой постоянного сопротивления, которое басмачи оказывали Советам еще с 1920-х гг. Здесь жители создавали вооруженные отряды, которые противостояли Красной армии, и многие районные центры находились в постоянной боевой готовности{752}. Официальные источники незамедлительно окрестили бунт в Средней Азии «басмачеством», «контрреволюцией, вдохновленной баями», и бандитизмом. Это была попытка делегитимизировать гражданскую войну внутри войны — ту, что вспыхнула из-за расовой ненависти, усиленной коллективизацией[76].

Масштабы крестьянских бунтов часто находились в прямой зависимости от близости к границе{753}. Так, в Белоруссии общее число массовых выступлений было относительно невелико, однако их интенсивность и концентрация в приграничных районах с лихвой компенсировали эти низкие показатели. По заявлениям официальных лиц, здесь бунтовщики часто имели связи с зарубежными контрреволюционерами, чаще всего с родственниками, которые жили в приграничных поселениях{754}. Массовые волнения захлестнули страну. В деревне Лясковичи, расположенной в 35–40 верстах от границы, в Петровском районе Мозырского округа, восстание крестьян началось 7 марта. Они напали на нескольких уполномоченных и местных начальников, воспрепятствовали отправке в ссылку кулаков. Крестьяне также смогли отразить атаку милицейского отряда из 15 чел. Два дня спустя на место прибыло подразделение пограничных войск с двумя легкими пулеметами. Толпа продолжала попытки остановить высылку, кидаясь кольями и камнями в ответ на предупредительные выстрелы со стороны военных. Разогнать их удалось только вторым залпом, в результате которого пострадали трое жителей деревни. Впоследствии было арестовано 12 участников бунта, один человек был убит, а некоторые «при попытке к бегству» получили серьезные ранения{755}.

Самые крупные и серьезные бунты в Белоруссии прошли на территории Могилев-Подольского округа. Здесь с 10 по 22 марта по деревням прокатилась волна «кулацких восстаний», которые местные называли «волынками». Большинство их участников составляли женщины. Были закрыты сельсоветы и в ряде мест свергнута советская власть. В этом регионе к началу марта коллективизация охватывала до 56% хозяйств, а в отдельных районах этот уровень достигал 90%. Восстание началось в Шаргородском районе, где тысячи крестьян атаковали и разрушили здание райисполкома. Отсюда посланники народного мятежа разъехались по деревням, призывая жителей отстоять свое имущество и уйти из колхозов. В каждой деревне они говорили, что соседнее селение уже присоединилось к восстанию. Согласно официальным отчетам о ходе бунта, в некоторых случаях жители этого небогатого землями района отказывались поддержать восставших и, опасаясь, что их деревни могут сжечь, создавали оборонительные отряды. На официальном собрании в деревне Котюжаны один из крестьян по фамилии Липа призывал жителей к восстанию. На следующий день власти попытались арестовать Липу, однако на его защиту встали деревенские женщины, которые выгнали милицию из деревни. Восстания сотрясали все районные центры округа; некоторые мятежникам даже удалось захватить. В конце концов власти восстановили порядок. Однако источники умалчивают о том, как это было сделано{756}.[77]