Пластин остановил яхту у комплекса Юникорн и вышел наружу. Мои ноги последовали за ним, руки взлетели вверх, чтобы тело сохранило равновесие, а голова наклонилась, чтобы драгоценная цель могла невредимой выйти из яхты.

Но еще до того как он привел меня в движение, я приказала своей руке подняться. Подняться, гори ты огнем, и схватить меня за шею. Когда я наклонила голову и соединение на миг прервалось, моя рука тут же отреагировала на посланный сигнал. Она взлетела вверх так быстро, словно ее обожгло. Моя правая рука вцепилась в ошейник и…

И мгновение прошло. Я сумела пошевелить рукой, но действовала недостаточно быстро. Вместо того чтобы сорвать ошейник с шеи, я успела только просунуть под него пальцы. Все было бесполезно. Если бы я могла обреченно сгорбиться, я бы непременно сделала это. Но я уже шла. Послушно шагала через гараж, в полуподвал, к своему неминуемому концу. Пальцы застряли под ошейником, и правая рука неуклюже болталась сбоку.

Но что-то изменилось. Я могла шевелиться. Правда, совсем немного. Я могла дернуть ногой, хотя в следующее мгновение она снова следовала приказам Пластина. И еще я могла заскулить от боли за секунду до того, как эта реакция подавлялась. Что это значило?

Я поняла это, когда перегруженная система Пластина наградила меня очередным приступом аритмии. Как только мое сердце пустилось вскачь, пальцы сильнее впились в ошейник. Это был мой пульс! Биение крови под пальцами разомкнуло соединение с ошейником. Меньше чем на миллиметр и на одну секунду. Но и этого могло быть достаточно.

Жаль, что я не могла сморгнуть, чтобы лучше видеть. Все кругом расплывалось перед моими сухими глазами. Но когда мы свернули за угол, я увидела все, что нужно. И то, что нужно. Моя стазисная капсула с блестящим логотипом «Нео-фьюжн», различимым даже сквозь туман.

Собрав последние крупицы оставшегося контроля, я накренила тело влево. До сих пор я шла прямо за Пластином, но теперь медленно, но неуклонно, меняла курс, чтобы врезаться в свою капсулу. Активационный контроль располагался на корпусе слева, возле моего колена. После того как Ксавьер капитально поработал с электроникой моей капсулы, она стала включаться с одного тычка. Если бы мне удалось правильно нацелиться, то я смогла бы активировать механизм при столкновении.

Это был отчаянный план. Если он провалится, я просто уйду в небытие — как и задумали мои родители.

Пластин продолжал шагать вперед, не замечая моего отклонения от курса. Он прошел мимо моей стазисной капсулы. А я не прошла.

С ослепительной вспышкой свежей боли мое правое колено врезалось в металл, и приглушенная музыка полилась над моим роскошным стазисным ложем. Значит, автоматика включилась. Толчок от столкновения с корпусом швырнул мое безвольное тело вперед, и я рухнула ничком на капсулу. Стазисная система немедленно включила основную программу. Сладкий газ хлынул в мои легкие, унося в безмятежный сон. Прозрачная крышка камеры начала автоматически задвигаться. Поскольку я лежала без движения, она начала наползать мне на ноги. Но что еще более важно, она наехала на мою скрюченную руку.

Получив толчок, рука привела в действие пальцы, вцепившиеся в контрольный ошейник. Я заехала себе локтем в ухо, да с такой силой, что чуть не вывернула плечо из сустава, и одновременно сдвинула ошейник.

С чмокающим звуком электроды отлепились от моей головы. Стазисные препараты уже вовсю делали свою работу, и у меня начали слипаться глаза. В прошлой жизни я всегда пыталась ухватиться за мелькающие стазисные сны. Но сейчас я боролась с ними, я гнала прочь умиротворяющие штормовые бури воображения, заставляя себя смотреть не на яркие краски снов, а на синевато-серую обыденность полуподвала. Боль в ушибленном колене, плече и горящих сухих глазах стала моим союзником и помогла мне оторваться от капсулы. Электроника тоненько запищала, объявляя о сбое в системе. Стеклянная крышка начала медленно возвращаться на свое место.

Я получила достаточную дозу препаратов, чтобы не испугаться Пластина, который уже обернулся, осознав неожиданное нарушение запрограммированного алгоритма. Он застыл, возвращая все системы в исходное положение. Я знала, что как только программа найдет точку сбоя, он немедленно бросится в погоню за мной. Наверное, я могла бы кинуться наутек, но вряд ли успела бы далеко уйти. Боль сводила меня с ума, а наноботы полностью отключились, поэтому Пластин без труда настиг бы меня на полпути к лифту. Но бегство было не единственным способом спасения.

Отсутствие страха всегда было для меня умиротворяющей формой ясности. Наверное, именно поэтому я так часто цеплялась за стазис, даже когда в этом не было необходимости. Вот и сейчас стазисная ясность помогла мне увидеть единственный способ победить бессердечного пластикового монстра.

Огонь!

Я с размаху воткнула жесткий край своего контрольного ошейника в нежный розовый шелк, которым была выстлана моя капсула. Острые электроды зацепились за ткань, а крепкие края ошейника вырвали целые куски набивки. Я знала, что ищу, и знала, где искать.

Рукой, облепленной обрывками тонкого шелка, я лихорадочно рылась в капсуле в поисках места подсоединения аккумулятора «Нео-фьюжн», питавшего мою камеру. Нащупав защитную панель, я оторвала ее и нашла то, что искала. Аккумулятор «Нео-фьюжн», большая цилиндрическая батарея длиной в мое предплечье и толщиной с мою голову. Только бушевавший в крови адреналин дал мне силы вырвать ее из гнезда. Это было тяжело, но я справилась.

Моя стазисная капсула сердито взвыла и умерла, светящиеся индикаторы и распылители препаратов моргнули и погасли. Пластин снова пришел в движение, он был уже в пяти метрах от меня. Я встряхнула батарею с огромным логотипом «ЮниКорп», поменяв ее естественную полярность. И мысленно послала к черту своего отца за то, что он заставил меня поверить в свою тупость. Да я могу запросто управлять ЮниКорп! Смогла же я разобраться в самом главном продукте корпорации, правильно? Запомнила, что аккумуляторы «Нео-фьюжн» нельзя использовать в глиссерах и любых средствах передвижения, поскольку они взрываются при столкновении!

Совсем как я.

Я швырнула в Пластина аккумулятором, надеясь, что он взорвется от удара. Но Пластин легко поймал батарею в воздухе, и у меня упало сердце. Тогда я плюхнулась в свою отключенную капсулу, надеясь, что остатки стазисных препаратов позволят мне уйти без страха. Я была мертва. Прощай, Ксавьер. Прощайте, Брэн, Отто, Мина, солнце, луна, звезды, любовь, боль, сожаление, счастье, искусство, красота.

Но я забыла о чудовищной силе Пластина и о его программе. Останови все, что пытается помешать возвращению цели. Одним молниеносным движением рук Пластин разбил оболочку аккумулятора, и необузданная стихия вырвалась на свободу.

У меня хватило ума протянуть руку к крышке капсулы и дернуть ее на себя, чтобы закрыть над головой. Но я слегка опоздала. Первая волна жара обожгла меня болью, и все мое тело стало красным, как от солнечного ожога. На кончиках пальцев, которыми я цеплялась за обшивку, мгновенно вздулись волдыри. Но сама капсула была спроектирована так, чтобы выдержать и пожары, и путешествие в глубоком космосе, и даже ядерный удар. Что для нее какой-то слабенький взрыв «Нео-фьюжн»!