Мелья молчала. Она многое могла бы объяснить, многое рассказать, во многом признаться, и это, она чувствовала, позволило бы им стать еще ближе и изменило бы всю их жизнь. Но не сейчас. Не сегодня. Сперва ей нужно было поговорить с Рагнаром. Или хотя бы добиться того, чтобы он ее выслушал.

Поняв, что Герика вряд ли ответит, Солан с видимым усилием села на постели и спустила ноги на пол.

– Позови, пожалуйста, девушку, – попросила она мелью, – и помоги мне с перевязкой. Нужно обмотать эти ссадины так, чтобы я могла ходить, не хромая и не морщась от боли.

– Куда ты собралась? – удивленно глянула на нее Герика. – Тебе нужно выспаться и отдохнуть…

– Я отдохнула. – Царевна откинула покрывало и встала. – И теперь хочу поговорить с танарийским царем.

Калигар уже давно научился отличать чуть шаркающие и всегда торопливые шаги своей жены от всех прочих, доносящихся из коридора. Он поднял склоненную над свитком голову и улыбнулся краем губ: невзирая на возраст, положение и полноту, Лара продолжала передвигаться по дворцу чуть ли не бегом, словно заполошная девчонка – совершенно неподобающе для жены баасийского наместника. Самое удивительное, что для спешки всякий раз находилась причина. Интересно, что заставило ее так торопиться сейчас, когда жизнь во дворце уже начинала постепенно затихать?

За его спиной скрипнула дверь.

– Любовь моя, я немного занят, – проговорил он, не оборачиваясь. Хотя бестолковое разглядывание свитка с загадочными штрихами трудно было назвать настоящим занятием. Скорее, бессмысленной тратой времени.

– Мой господин, – слегка извиняющимся тоном произнесла Лара, и он понял, что жена пришла не одна. Повернувшись к дверям, он увидел, что вместе с ней в его личные покои вошли мелья Тривии и… царевна Солан. Да-да, глаза его не обманули: привезенная утром измученная, израненная девушка каким-то чудом преобразилась и, видимо, исцелилась, раз спокойно передвигалась сама, выглядела намного лучше и даже слегка улыбалась.

– Госпожа. – Калигар поднялся и приветственно поклонился. – Мелья… Что привело вас ко мне в столь поздний час?

– Мне нужно поговорить с государем Искандером. – Царевна остановилась возле стола и взглянула прямо в глаза наместнику. Сперва он даже не нашел слов, чтобы описать свое ощущение от этого взгляда. Невольно вспомнилась та робкая, чувствительная и нежная девочка, которую он знал прежде: так или иначе, сейчас перед ним был другой человек. Калигар знал, что сильные потрясения способны многое изменить в поведении и характере женщины, но чтобы так быстро…

– Моя госпожа, – возразил он, – государь, как и вы, устал с дороги, потому удалился в свои покои раньше обычного. Полагаю, он крепко спит. Было бы разумно дать ему отдохнуть, а завтра утром…

– Помнится, не так давно государя Искандера совершенно не волновало, устала ли я с дороги, сумела ли отдохнуть, есть ли у меня силы держаться в седле, – не дослушав, перебила его Солан. – Если он желал говорить со мной, меня поднимали на рассвете и отводили к нему, если ему нужно было скакать без остановки – меня заставляли мчаться следом, на том лишь основании, что он – танарийский царь и его приказы должны выполняться беспрекословно. Что ж, я – царевна Кадокии, и я не желаю ждать до завтрашнего утра. Мне необходимо поговорить с ним прямо сейчас.

Царевна и мелья обменялись взглядами.

– Послушав госпожу Лару, мы поступили согласно этикету и сперва обратились к вам, – добавила Солан, – но, если вы будете упорствовать, мы отправимся в покои государя и разбудим его сами.

Калигар открыл рот, чтобы что-то ответить, увидел взволнованное и слегка испуганное лицо жены, стоящей возле дверей, и… закрыл рот. По всему было видно, что девушки настроены решительно. Что он мог сделать? Вызвать стражу? Приказать запереть их в своих комнатах до утра?

Только вот не известно, как отнесется к этому Искандер.

– Что это у вас? – Мелья тоже подошла к столу и заинтересованно склонилась над раскрытым свитком. – Изучаете древние языки?

Наместник протянул было руку, чтобы убрать документ подальше от любопытных девичьих глаз, однако внимательно посмотрел на жрицу и уточнил:

– Выходит, это не тайнопись? Великие боги… быть может, вы даже способны прочесть то, что там написано?

Герика опустила ресницы и улыбнулась:

– Да, господин. Полагаю, это еще один повод, чтобы пойти и разбудить государя Искандера.

Когда он сильно уставал, то проваливался в сон, как будто делал шаг с обрыва, и чаще всего ничего не видел и не слышал до тех пор, пока не открывал глаза и не обнаруживал, что уже наступило утро – или пора сворачивать лагерь и двигаться дальше, бывало по-разному. Но сегодня впервые ему что-то приснилось. Нечто удивительное, никогда прежде не виданное и при этом до боли знакомое и родное – так он думал, глядя на темно-синее небо с россыпью крупных звезд, на котором играли бледно-голубые и фиолетовые блики. Искандер посмотрел вверх и прямо над головой увидел луну, похожую на золотистую виноградину; у самого горизонта виднелась еще одна, лазоревого цвета, и он огляделся в поисках третьей, но не нашел ее. Непонятно, откуда, но он точно знал, что в этом мире лун именно три.

Под ногами мягко шелестела трава – целое море слабо светящейся в темноте травы, из которой то и дело выпрыгивали крошечные, сияющие, словно живые огоньки, существа. Он поймал одного, осторожно сжал в кулаке и увидел, как сквозь пальцы просачивается, становясь все ярче и ярче, холодный, щекочущий белый свет.

Кто-то подошел к Искандеру сзади и остался стоять за его спиной.

– Убери, – попросил тихий голос. – Глаза режет.

Он разжал кулак. Крошечный огонек скатился с его ладони, нырнул в траву.

– Огонь влечет и пугает. – Голос был женский, глубокий и немного печальный. – Он дарит тепло… но может причинить сильную боль.

Искандер замер, уже зная, какие слова сейчас прозвучат. И не ошибся.

– Любовь похожа на огонь, – услышал он. Медленно обернулся и…

Пустота. Мрак.

И – другой знакомый голос, зовущий его по имени.

– Искандер. – Калигар снова тронул его за плечо, и танарийский царь с трудом приоткрыл глаза. – Мой государь… прошу прощения за то, что прервал ваш сон, но…

– Провались ты, – невежливо проворчал Искандер, чувствуя, как из-за внезапного пробуждения кровь начинает стучать в висках. Чудесный, щемящий душу сон таял в памяти, словно мед в кипящей воде, не оставляя ни послевкусия, ни аромата. – Что случилось? Война? Пожар? – Он перевел взгляд на окно. – Солнце еще не взошло.

– Оно только что село, – невесело отозвался Калигар и вздохнул: – Есть кое-что, помимо пожаров и войн, что способно поднять мужчину не только с постели, но даже со смертного ложа.

– Например? – Танарийский царь нехотя сел и потер заспанное лицо.

– Например, желание женщины.