«Не нужна тебе такая машина, Вовка!» — пока шел, говорил мне внутренний голос узнаваемым голосом актера Вдовиченкова.

«Не нравится мне это», — чуть погодя повторял внутренний голос уже с интонациями Геральта из Ривии.

«Выпускайте Кракена!» — ответил я внутреннему голосу, гася сразу в корне все сомнения.

Помогло, сомнения ненадолго исчезли.

По ходу движения прочь от апартаментов изучал план здания — потому что лифт вниз, в лабораторию, для меня не подходил. Может быть он даже и работает здесь, но по понятным причинам я этого проверять не собирался. Спускался по аварийной лестнице, для чего пришлось вскрыть несколько дверей. Повозился немного, но справился. И пока спускался вниз, по мере того как считал ступеньки, возникало странное ощущение.

Окружающий мир вокруг, сама его структура, менялась. Настолько, что постепенно даже исчезло ощущение ваты в ушах. Звуки шагов налились силой — в том смысле, что, когда я спустился в подвал академии, мои шаги звучали теперь примерно также, как раздаются звуки в обычном, реальном мире.

Лаборатория Тайной Академии образца 2005 года оказалась абсолютно пустым помещением. Ну да, само заведение основано незадолго до появления этого отражения истинного мира, так что здесь видимо еще ничего не было оборудовано.

Сверяясь с планом здания в памяти, я прошел до местоположения помещения, занятого под нужны опричников, а теперь и Новой Инквизиции.

Здесь я даже каблуком стукнул пару раз по полу, слушая звук удара подошвы в бетон. Ничем не отличается от того, как это звучит в мире истинном. Судя по всему, до «освещения» дороги в этот темный мир отражения академикам осталось совсем немного. И Источник Света, который пробивался в этот, темный мир отражения из мира истинного, был неподалеку.

Сжимая в руке кукри, я крепко задумался.

То, что я собираюсь совершить, выглядит совершенной дичью. Да, время четыре утра, но в лаборатории даже в это время могут быть сотрудники — несмотря на то, что по данным директора ФСБ подвал от людей пуст.

Но даже не это главное.

Бергер — товарищ сильный, определенно. Нет, в обычной ситуации мое кун-фу определенно его кун-фу побьет, не зря ведь он постоянно убегает — то от меня, то от Валеры. Но несмотря на наше преимущества в прямом столкновении у этого господина раз за разом находятся способные крайне удивить сюрпризы. И вновь пробудившийся, заглушенный было фразой «Выпускайте Кракена» мой разум сейчас буквально кричал, что мне стоит вернуться в здание Лубянки, в истинный мир. И уже оттуда обратиться к Ольге с тем, чтобы подтянуть к этому делу Николаева.

Звон тревоги и ощущение близкой опасности было сравнимо с тем, как будто внутри черепной коробки у меня игрушечная обезьяна сейчас барабанит парными тарелками друг об друга.

Но несмотря на все это, на понимание все более глубокого погружения в трясину невероятного блудняка, я из лаборатории не уходил. Несмотря на то, что разум говорил мне бежать отсюда как можно быстрее, предчувствие — то самое, дьявольское предчувствие, подаренное мне Астеротом, то самое предчувствие, благодаря которому я выиграл не одну покерную партию, и не только покерную, говорило мне о том, что нужно действовать. Говорило точь-в-точь также, как и тогда, когда с плохими картами оно подсказывало мне входить в игру на все деньги.

Да, очень сложно, стоя перед утесом, выбрать дорогу без страховки вниз по отвесной стене, не заменив ее прогулкой спуска по удобно выглядящему дороге-серпантину. И разум по-прежнему кричал мне о том, что нужно как можно более скорее развернуться и ретироваться отсюда. Предчувствие же говорило, что нужно идти вперед и только вперед.

Важность моего выбора сейчас — вопрос дальнейшей жизни всего обитаемого мира, вдруг понял я.

«И он может стать последним для нас», — прозвучали в памяти слова Саманты.

Я обещал ей быть осторожным. Но ожившее дьявольское предчувствие говорило, что именно осторожность сейчас может погубить все то, на что я рассчитываю. Разрушить все планы — и этот мой вояж может действительно поставить точку в нашей с Самантой истории.

— Ну и что делать? — спросил я сам себя.

Впрочем, ответ уже знал. Вся история моей новой жизни — это история самых невероятных и даже безумных ставок; ставок, в которых раз за разом на кону оказывалась моя жизнь и душа. И, наверное, все же это путь мне стоит пройти до конца — менять на ходу стратегию не стоит.

Или стоит — есть же предел безумной удаче?

Да пренебречь, вальсируем — вновь заглушил я голос разума. И прежде чем смог волевым решением остановиться, сделал последний шаг — сконцентрировавшись, загоняя себя в максимальный режим ускорения, я бросил кукри, перемещаясь через темный мир в мир истинный.

Едва пересек границу, случилась ожидаемая, но все равно неожиданная неприятность. Ощущение было, словно я превратился в свободно летящий бейсбольный мяч, который только что четко попал отбивающему на биту. Меня буквально вынесло с траектории полета, бросив в противоположную сторону и стремительно вынося в обычный бег времени.

Беззвучно закричав — из груди воздух выбило также, как и у Илоны недавно, я покатился по полу, пытаясь сгруппироваться. Не получилось: все пространство вокруг заполнил обжигающий свет. По ощущениям, я оказался словно на решетке жаровни — казалось, что вот-вот кожа пойдет пузырями ожогов, а волосы затрещат, плавясь от жара.

Ну да, ну да, разум не зря предупреждающе кричал.

Впрочем, того что будет легко, дьявольское предчувствие тоже не обещало.

Сгруппировавшись, и наконец вернув контроль над собственным телом, я понял, что испытываю очень знакомые ощущения. Все то же самое, уже испытанное мною однажды, когда подобным образом меня выкинуло из скольжения. Выкинуло из скольжения в усадьбе Стэнбок-Фармера на Лахте, где мы вместе с Ольгой попали под удар цесаревича.

Было уже, ничего нового. И цесаревич тогда, как и г-н Бергер, серьезно удивились.

В прошлый раз я справился, и сейчас справлюсь — мысленно попробовал взбодриться я, вновь входя в состояние скольжения. Не обычным образом, а так, как это уже мне помогло однажды — через Изнанку астрала. Словно разделяясь между реальным миром и реальным, переходя в астральный план, используя якорем свою астральную проекцию.

В этот раз выбросивший меня из скольжения удар был гораздо сильнее первого. Упс. В прошлый раз этим я и цесаревича, и Бергера удивил, но видимо выводы были сделаны. Вновь выкинувший меня из ускорения скольжения удар был настолько сильным, что я на некоторое время даже потерял сознание.

Не удалось — мелькнула мысль перед тем, как перед взором опустилась темнота.

Когда пришел в себя, первое что увидел — грубый каменный пол, и медленно-медленно падающие вниз капли крови. Моей крови, которая густо капала из разбитого носа и губ; я чувствовал, как стекающие по лицу ручейки неприятно щекочут кожу.