А не мудрено, что память отшибло. Вот, почитайте объяснительные товарищей, что на линейке. Вы были зверски пьяны во время проверки службы и всячески изгалялись над подчиненными, теша свое… эм-м… чего там теша? Да все подряд теша — глумились вы над ними, короче.

— Да постройте мне весь личный состав ГАИ иОМОНа — я вам покажу тех, кто на самом деле был!

Ну, это вы слишком, товарищ бывший подполковник! Из-за ваших бредней теперь что — поломать всю службу и оголить город? Думайте, что говорите!

— Почему — бывший? Почему — бредни?

Да потому бывший, что за такие чудачества в органах не держат — это уж вы будьте уверены! Вот читайте объяснительные коллег…

Почитал.

Водила служебной машины, который ежедневно возил пройдоху подполковника домой и обратно, помощник дежурного, двое дежурных на входе — все показали: был пьян, глумился и тешил.

Коллеги, с которыми он имел лишь шапочное знакомство, показали то же самое. Тешил он, тешил! А порой и с особым цинизмом. В запой ежемесячно уходит чуть ли не на неделю. Как уйдет — хоть прячься. Страшен в запое. С малолетками балуется — УСБ<УСБ — Управление собственной безопасности. > его разрабатывало негласно, но брать пока не торопились — думали, побалуется и перестанет. Почему терпели? Работник хороший. Такие на дороге не валяются…

— Я звонил в управление с Главпочтамта… У вас же входящие записываются! Прослушайте запись — неужели по голосу не заметно, что звонил человек совершенно трезвый и в здравом уме?

Разумеется, входящие записываются. Вот, кстати, кассета с дубликатом. Насчет здравого ума — это еще как посмотреть. Голос срывается, хрипит, местами соскакивая на истерические нотки, рассказчик прыгает с пятого на десятое, проявляя изрядное смятение мыслей…

— Так это легко объяснить! Бессонная ночь, покушение злодейское, паника…

А зачем тогда про запись напомнили? Может, хватит придуряться, гражданин бывший подполковник? Может, перестанете голову морочить занятым людям?

Тут Валера Эрдниевич вспомнил про другую кассету — ту самую. Открыл было рот, но тут же сообразил: наверняка ведь обыск делали в доме. После злодейского покушения он действительно пребывал в смятении, сунул аудиозапись машинально в коробку с кучей других кассет — дома у него десятка четыре эстрадных концертов, если не больше. Обыск был, кассету наверняка изъяли!

Пригорюнился Валера Эрдниевич — получалось, что выходил он из этой истории круглым идиотом. Правильно сказал министр — надо было сразу на посту деньги взять и полюбовно разойтись…

— Хочу на прием к министру, — заявил арестованный подпол, когда его после беседы с председателем комиссии собрались препроводить в ИВС. — Имею заявление…

… — Зря вы со мной так, — горько попенял министру Валера Эрдниевич. — У меня даже в мыслях не было стучать. А “караул” крикнул потому, что страшно стало после вашего наезда. Жить-то каждому хочется!

— Несешь черт знает что — слушать противно! — пробурчал министр, избегая смотреть в глаза младшему коллеге. Правильно — непросто смотреть в глаза человеку, которого ты не сумел грамотно ликвидировать. — Вроде неглупый человек… а ведешь себя как последний идиот.

— Я, может, и идиот, — согласился Валера Эрдниевич. — Но “караул” крикнул правильно. Это был единственный выход. Теперь убивать меня нельзя — слишком громко получилось…

— Ну и что ты хочешь? — без обиняков спросил министр.

— Пусть меня алкоголиком признают, — предложил Валера Эрдниевич. — А я, как хмель выветрится, соглашусь, что ежемесячно у меня — запой. Три дня бухаю, два — выхожу, потом не помню, чего творил.

— Тебя и так признали, — хмыкнул министр, пожевал губу и с некоторым сомнением уточнил: — Значит, ничего не помнишь?

— Совсем ничего — как ножом отрезало, — заверил Валера Эрдниевич и смущенно напомнил: — Только пусть малолеткины родители заяву заберут. А то нехорошо: и алкоголик, и одновременно маньяк. Люди могут не понять!

— Ладно, — милостиво кивнул министр. — Только помни — если узнаем, что ты где-нибудь хоть словечком, хоть намеком… Ты понял?

— Понял, — истово закивал Валера Эрдниевич. — Я еще не старый, пожить хочу. Так что — можете не беспокоиться…

На том и порешили. Валера Эрдниевич расписался в полной собственной невменяемости, попросил у всех “оговоренных” прощения, и комиссия уехала. Из МВД, понятное дело, опального подпола поперли, но убивать и в самом деле более не пытались: то ли сообразили, что незачем лишний раз грех на душу брать, то ли просто опасались после столь громкого дела повторно привлекать внимание к данному вопросу.

А кассету Валера Эрдниевич, вернувшись домой из ИВС, обнаружил на том же самом месте, куда накануне положил. Плохие товарищи были так в себе уверены, что не сочли нужным обыскивать жилище вредоносного подпола. То есть заранее списали его со счетов, как какое-то недоразумение, случайно вклинившееся в стройную систему местного отлаженного негодяйства. И правильно в общем-то посчитали: размахивать опасной уликой вслед убывшей комиссии опозоренный подпол не стал — жить хотел. Но аудиокомпромат не уничтожил — что-то подсказало ему, что настанет такой момент, когда такой интересной записью можно будет воспользоваться…

— Кассета? — поинтересовался Бо, когда Валера Эрдниевич закруглился со своими злоключениями.

— Кассета в порядке. — Валера Эрдниевич нетрезво мотнул подбородком в неопределенном направлении. — Даете штуку?

— А? — Бо повернулся ко мне.

— Слушать надо. — Я неуверенно пожал плечами: честно говоря, эта леденящая душу история показалась мне страшно неправдоподобной.

Хан — министр — наркота… Согласитесь, цепочка более чем сомнительная. Да и сам отставной подпол особого доверия не вызывал. Не знаю, вполне возможно, что в то время он и выглядел так солидно, что его с первого предъявления взяли в штаб МВД, но… сейчас, спустя пять лет после того странного недоразумения, Валера Эрдниевич смотрелся вполне сформировавшимся алкашом…

— Ты ее притащи, мы отслушаем в надежном месте, потом скажем тебе результат. Идет?

— Перепишете, вернете — и хрен я видел вашу штуку, — проявил не вполне соответствующее его непритязательному виду благоразумие Валера Эрдниевич. — Нет, ребята, так не пойдет. Вы мне — штуку, я вам — кассету.

— А если там будет… — начал было я.

— Адрес знаете, — не дал мне развить мысль Валера Эрдниевич. — Вы — крутые, я — никто, наказать всегда сможете, как захотите. И вообще, вы даже не представляете себе, как я рискую, отдавая вам эту кассету. Хоть времени и немало прошло… знаете, что со мной будет, если вдруг она попадет в руки ханских людей?

Мы с Бо украдкой переглянулись и потупили взоры. Валера Эрдниевич, которому Бо обещал железные гарантии безопасности и полнейшую конфиденциальность, разумеется, не догадывался, что мы как раз и собираемся дать послушать эту кассету так называемому первоисточнику — буде вдруг на ней действительно окажется заслуживающий внимания материал.